Хью Уолпол - Призрак потерянного озера. Поместье Вэйдов. Госпожа Лант

В эту ночь я никак не могла заснуть. Буря здесь, на втором этаже, была очень слышна, к тому же моя комната оказалась угловой. Но даже не это мешало мне спать, а страх. Я имею в виду не обычное, вполне понятное беспокойство, которое может охватить любого, окажись он в чужом доме среди чужих и странных людей, но безотчетный страх или, лучше сказать, животный ужас. Если бы у кровати был полог, мне бы, наверное, представилось, что ночью он задушит меня, как в той сказке. Наверное, все можно объяснить впечатлением, которое произвел на меня этот дом, где то, что видишь, казалось лишь маской, за которой скрыто что–то ужасное.

Наверняка Мак–Ларены не стали бы устраивать весь этот спектакль ради первого встречного, которого угораздило попасть в их сети… и кто бы они ни были, они, похоже, больше заботятся о том, чтобы выставить меня отсюда, чем заманить в какую–то ловушку. И не похоже на то, чтобы вся эта кутерьма происходила из–за простой секретарши… или сиделки – все равно, кем бы ни была эта таинственная мисс Хайс. В какой–то мере я была уверена, что они ведут каждый свою игру, преследуя свои цели, но не чтобы одурачить друг друга, а защищаясь. От чего, интересно?

То ли ветер и дождь стали стихать, то ли я постепенно к ним привыкла, но буря уже не казалась мне такой сокрушительной. Где–то в доме часы пробили одиннадцать раз. Почти тотчас же другие часы, звучавшие ниже и глубже, пробили двенадцать. Я поднесла к глазам наручные часы: на подсвеченном циферблате было одиннадцать тридцать. Мне подумалось, что время в этом доме определяют как среднее всех часов…

Потом я слышала, как пробило двенадцать тридцать… час тридцать… а потом я, должно быть, уснула. Потому что, внезапно проснувшись, я поняла, что спала и что что–то меня разбудило. Но что? Все было тихо. Буря очевидно, уже прошла. Тревожную тишину не нарушали постукивания и поскрипывания, обычные в старом доме.

Я опять посмотрела на часы. Четверть четвертого. Я уже решила было лечь поудобнее и снова заснуть, но тут послышался звук шагов где–то в холле: клац–шлеп, клац–шлеп, как будто у того, кто там был – или что там было, – были не пальцы на ногах, а когти.

Шаги раздавались где–то очень далеко, и я постаралась убедить себя, что это же просто смешно – пугаться каких–то шагов. Может быть, здешние обитатели шлепают и клацают по дому все ночи напролет. Они вольны ходить здесь когда и как им заблагорассудится. Может быть, к тому же я не видела всех, кто здесь живет. Может быть, кому–то из них не разрешают выходить, когда в доме посторонние…

Я дала волю своему воображению. Несомненно, существует какое–то разумное объяснение этим странным шагам. Но они постепенно приближались, все ближе и ближе к моей двери. И когда они замерли за дверью, сердце мое тоже замерло на мгновение.

Когда дверь начала открываться, я пронзительно вскрикнула – так громко, что мне даже показалось, что от этого крика задрожали оконные стекла и зазвенели подвески канделябров в коридоре.

– Господи, – послышался раздраженный голос, – вы что, хотите разбудить весь дом?

Между прочим, именно этого я и хотела. Теперь, когда увидела, что моим посетителем в этот глухой час была всего лишь Маргарет, я чувствовала себя несколько глупо. За чем бы она ни явилась сюда, я была уверена, что справлюсь с ней без посторонней помощи.

– Вы не постучали, миссис Дюрхам, – сказала я, влезая в рубашку, – и поэтому, когда дверь начала открываться, я, естественно, подумала…

– Что это один из мальчиков. Но если вы не хотели, чтобы они – или кто другой – тревожили вас, почему вы не заперли дверь?

– Здесь же нет ключа! – Я начинала злиться. – А кроме того, обычно гость не запирает дверей, находясь в чужом доме.

– Гость – да. – В ее голосе звучало подозрение. – Забавно, но в каждой двери здесь должен быть ключ. – Она включила лампу, стоявшую рядом с дверью. В слабом свете я смогла разглядеть, откуда происходило это «клац–шлеп». На ней были бледно–голубые шлепанцы с нелепо высокими каблуками, украшенные пышной кожаной бахромой. Остальной ее наряд представлял собой что–то вроде бурнуса из какой–то дорогой восточной ткани. Венчал все ночной чепец, похожий на огромный кочан капусты. Сквозь кружево были видны ряды бигуди. Если бы я сразу разглядела ее, когда она открывала дверь, я, наверное, испугалась бы не меньше.

Она заглянула в замочную скважину. Потом наклонилась и осмотрела ковер у двери.