Настя Чацкая - Эхо (Сегодня они выживут) [СИ]

Ёбаный молокосос.

Любитель подставить голову. Любитель попробовать сдохнуть.

Карл шагает сзади, и Дэрил почти слышит его сопение. Тоже зол. На кого, блядь, ты злишься? Идиот. Идиоты в этом мире не выживают, — вот что хочет заорать Дэрил, но он не из этих. Он не умеет воспитывать, не умеет орать, чтобы выразить свои эмоции.

Он не умеет испытывать правильные эмоции.

Он толком не понимает, что кипит сейчас в его голове. Это ярость? Это азарт? Это раздражение? Однозначно. Но самым краем своего сознания он отмечает кое-что новое. Кое-что, что ему совершенно не нравится.

Кажется, он испугался.

Когда вышел из душа и не нашёл арбалет там, где оставил его. Когда позвал Карла, а ему ответил тишиной пустой дом. Это был грёбаный страх. То, о чём он никогда не задумывался. После смерти Рика он никогда не задумывался о том, что их осталось двое. И всё.

Всё.

Один и второй. Как две капли, падающие в огромную грязную лужу.

Они исчезнут. Их сожрут. Это дело времени. И в тот момент, когда Дэрил вылетел из дома, вглядываясь в потревоженную после дождя землю, выискивая мокрые следы, принюхиваясь, прислушиваясь, он вдруг почувствовал, что на секунду они оба оказались очень близко к пределу. Пределу прочности, который держит их на плаву.

Он чувствует спиной взгляд Карла.

Дэрил негромко рычит, практически про себя. Это можно принять за тяжёлый вздох.

Дэрил в бешенстве. Он не понимает, как это выразить, не понимает, откуда это, не понимает этого взгляда и, блядь, Рик, если ты видишь это — оттуда, где бы ты ни был… сделай что-нибудь.

Потому что впервые за все эти годы жизнь начинает осыпаться песком сквозь пальцы. Впервые Дэрил не чувствует себя уверенно. Сегодня он испугался, что может остаться один.

Сделай что-нибудь, твою мать.

Пожалуйста.

Каждый раз, когда наступает вечер, создаётся впечатление, что кто-то отматывает день назад.

Что это тот же самый вечер, который был вчера. Позавчера. Ещё раньше. Что все часы в мире остановились, что земля тоже остановилась. Что они просто плавают в пространстве без времени и без особенной цели. Как жуки со склеенными лапами и оторванными крыльями.

Меняются только комнаты. Вчера была кухня, сегодня — спальня на втором этаже.

Сегодня беспокойная ночь, то и дело с улицы слышны хрипы и шарканье ног.

Дэрил снова затачивает стрелы — это успокаивает. Карл молча сидит, привалившись спиной к кровати, и листает какой-то журнал. Входная дверь загорожена книжным шкафом. Окна первого этажа наглухо забиты. У его ног открытая пачка просроченных «Принтглз». Где он находит это дерьмо?

Не смотреть на Карла просто. Так же, как и привыкнуть к его молчанию. Которое он нарушает сам.

— Спасибо.

Дэрил вопросительно мычит, не поднимая взгляда. Он знает. Он догадывается. Но не обязательно смотреть. Карл ведёт себя странно в последнее время. К нездоровому желанию превратиться в фарш из мяса и костей примешалось кое-что ещё. Хрен пойми, что это.

А Дэрил… он просто не хочет, чтобы кто-то сдох. Он не разбирается в подростковых заморочках.

— За то, что, — Карл переворачивает страницу, — помог в лесу.

Вот как.

Кажется, он тоже не поднимает голову.

Дэрил протягивает короткое «угу». Нож стачивает зазубрину. В спальне пахнет свежим деревом — это новые стрелы.

— Они могли убить меня.

Ну надо же. А разве не этого ты добивался?

Дэрил молча проводит по стреле подушечками пальцев и слегка хмурится, чувствуя неровность у самого оперения. Плохое место.

Честно говоря, он уже давно чувствует себя каким-то нездоровым энтузиастом с нездоровой идеей фикс — спасти своего лучшего друга от самоубийства. Только вот не было никогда друзей.

Был Мерл. Когда-то там. Давно.

И был Рик.

Это другое.

— Я не ребёнок.

Да твою же мать.

— Нет, ты ребёнок, — цедит Дэрил, и это всё, что он говорит. — Ты сам убеждаешь себя в этом.

Он поднимает голову и смотрит на Карла из-под упавших на лоб волос.

Всё тело в синяках, скулы расцарапаны, под носом — потёк крови. Плохо умыл лицо. Волосы отросли. Дэрил смотрит на эти волосы и морщит лоб. Руки, стискивающие страницы журнала, замерли. Карл не поднимает глаза, он словно разговаривает с постером на развороте, и, честно говоря, для него это огромный шаг — поблагодарить. Потому что он молчал большую часть дня. Потому что он всё ещё зол. Он будет зол ещё долго, двенадцать часов — слишком мало для него, чтобы сожрать свою неправоту, признать правоту Дэрила и ответить на неё — «спасибо». Для него даже недели было бы мало. И Дэрил догадывается, что это снова то самое в Карле.