Сесилия Ахерн - Посмотри на меня [litres]

Элизабет выглядела шокированной.

– Начать с яблочного пирога? – затараторила она. – Но он стоит на другом конце стола. Нет, Айвен, вы должны им показать, где очередь начинается и где кончается. У меня не будет на это времени. – Она кинулась на кухню. – Пап, надеюсь, ты там еще не съел все коктейльные сосиски? – крикнула она.

– Папа? – У Айвена расширились глаза. – Он здесь?

– Да. – Она закатила глаза, но Айвен понимал, что это не признак недовольства. – Хорошо, что вас тут не было последние несколько дней, а то я с головой увязла в семейных тайнах, слезах, разрывах и воссоединениях. Но мы на верном пути. – Она на секунду расслабилась и улыбнулась Айвену.

Прозвенел дверной звонок, и она вздрогнула, в ее глазах мелькнула паника.

– Элизабет, расслабьтесь! – засмеялся Айвен.

– Обойдите дом сбоку! – крикнула она гостю.

– Перед тем как они все придут, я бы хотел вручить вам подарок, – сказал Айвен, вынимая руку из-за спины, где он ее все это время держал. Он протянул ей большой красный зонт, и она в недоумении наморщила лоб. – Это для того, чтобы защитить вас от дождя, – мягко объяснил Айвен. – Полагаю, он бы вам пригодился той ночью.

Лоб Элизабет разгладился, когда к ней пришло понимание.

– Вы очень заботливы. – Она обняла его, а затем внезапно резко подняла голову: – Но как вы узнали про ту ночь?

У калитки появился Бенджамин с букетом цветов и бутылкой вина.

– Элизабет, с днем рождения.

Она обернулась, и щеки у нее порозовели. Она не видела его с того дня на строительной площадке, когда Айвен большими красными буквами написал на стене, что она его любит.

– Спасибо, – ответила она, подходя к нему.

Он протянул ей подарки, и она не знала, как их взять, потому что в руке у нее был зонт. Бенджамин заметил его и засмеялся:

– Не думаю, что это вам сегодня понадобится.

– А, это. – Элизабет покраснела еще сильнее. – Это подарок Айвена.

Бенджамин поднял бровь.

– Правда? Он у вас без дела не сидит, не так ли? Я начинаю думать, что между вами что-то есть.

Элизабет не дала своей улыбке дрогнуть. По крайне мере, она надеялась на это.

– Кстати, он где-то здесь, может быть, я смогу наконец-то представить вас друг другу. – Она обвела глазами сад, не понимая, почему Бенджамин считает ее такой забавной.

– Айвен! – Я слышал, как Элизабет зовет меня по имени.

– Да, – ответил я, не поднимая головы и помогая Люку надеть праздничный колпак.

– Айвен! – снова позвала она.

– Да-а, – нетерпеливо сказал я, поднимаясь на ноги и глядя на нее. Ее глаза скользнули по мне, и она продолжила оглядывать сад.

Мое сердце остановилось, клянусь, я это почувствовал.

Я сделал несколько глубоких вдохов и постарался не паниковать.

– Элизабет! – позвал я, мой голос был таким далеким и дрожащим, что я сам с трудом узнал его.

Она не обернулась.

– Не знаю, куда он исчез. Минуту назад был здесь. – Ее голос звучал сердито. – Он должен был заняться барбекю.

Бенджамин снова засмеялся:

– Как это на него похоже! Что ж, это хитроумный способ попросить меня, но я с удовольствием займусь барбекю, никаких проблем.

Элизабет в замешательстве посмотрела на него, погруженная в свои мысли.

– Вот и хорошо, просто замечательно, спасибо. – Она продолжала озираться. Я смотрел, как Бенджамин надевает через голову фартук, а Элизабет все ему объясняет. Я наблюдал со стороны, не являясь больше частью общей картины. Начали собираться гости, и, когда сад заполнился людьми, когда шум усилился, голоса и смех стали громче, а запах еды сильнее, я почувствовал головокружение. Я видел, как Элизабет пытается заставить Джо попробовать один из видов ее любимого кофе, а все наблюдают за этим и смеются; я видел, как Элизабет и Бенджамин склонили друг к другу головы, как будто у них был общий секрет, и затем засмеялись; я видел, как отец Элизабет, стоя в конце сада с тростью из терна в одной руке и чашкой с блюдцем в другой, тоскливо смотрит на холмы и ждет возвращения своей младшей дочери; я видел, как миссис Брэкен и ее подруги, стоя у столика с десертами, тайком берут еще по одному куску торта, когда думают, что на них никто не смотрит.

Но я смотрел на них и все видел.

Я чувствовал себя посетителем музея. Стоял перед картиной, на которой изображено множество людей, и пытался понять ее смысл, пребывая от нее в безумном восторге и желая попасть туда и стать ее частью. Меня все дальше и дальше оттесняли к задней части сада. Голова кружилась все больше, а колени совсем ослабели.