Вадим Дмитриев - Чёрные лебеди

Часто захаживал двухметровый старик-островитянин с обожженным лицом по прозвищу Красноголовый. Пил много и совершенно не пьянел. Только кожа на обожжённой безухой стороне черепа от виска до шеи становилась ярко-алой. Длинные нетронутые сединой рыжие патлы росли только на уцелевшей части, грязными сосульками ниспадая до самого плеча. Не по-стариковски жилистые руки синели татуировками, а единственное ухо украшала тяжелая серебряная серьга в виде полумесяца. На широкой груди такой же изогнутый медный медальон.

Часто захаживал отакийский вельможа в начищенных до блеска позолоченных латах. Три дня назад немой был свидетелем странного разговора с ним. Импозантный седовласый рыцарь, к которому Альфонсо обращался не иначе как «Ваша светлость» начал со слов:

— Уверен, армия с пониманием воспримет естественное желание королевы передать трон родному сыну.

Стоило большого труда не выдать, что немой понял смысл сказанного.

— Естественное желание? — саркастически переспросил советник.

— Да уж, выглядит неубедительно. — «Ваша светлость» неуверенно жевал слова. — Конечно, она ещё молода и сильна, а наследник мал…

— К тому же нельзя забывать и о совершеннолетней принцессе, — напомнил советник. — Отакийские законы поощряют право первенцев. Даже если это девочка.

— Вы правы… как-то нелогично получается, — поникшим голосом согласился гость, перебирая пальцами носовой платок. Весь разговор «Ваша светлость» непрестанно сморкался, тряся длинноволосой седой шевелюрой.

Советник задумчиво потёр подбородок:

— Пока вопросов не будет. Солдаты не хотят в голодные Гелеи, мыслями они дома, в тёплой, сытой Отаке. А вот через время вопросы появятся…

— Но почему? Неужели желание добровольно отречься от престола и уйти в монастырь выглядит так уж неестественно? Пути господни…

— Знаю-знаю, Ваша светлость. И всё же… уж поверьте мне, мало кто поверит, что добровольно. Убив короля, станешь королём. Помните?

— Значит, людей надо убедить, что желание было добровольным. Постараться, чтобы поверили. Но как?

— Толпа всегда поддаётся убеждению, если подойти к вопросу с умом. Я вам помогу. Уверен, всё получится.

— Ещё одной заботой больше, — невесело качал головой рыцарь.

— Не отчаивайтесь, — подбадривал его советник, — одна забота ничто по сравнению с десятком более серьёзных, от которых вы избавились.

— Да-да… вы как всегда правы, дорогой Альфонсо, — гундосил вельможа, вытирая платком красные распухшие ноздри. — Для меня как главнокомандующего в любом случае лучше, избавиться от безрассудной королевы, чем потерять армию.

Немой чуть не опрокинул кувшин с вином. Рыцарь громко чихнул.

— Эти болота меня доконают… Кругом сырость…

— Слышал, скоро армия двинется домой?

— Да-да… только закончим приготовления, — он снова чихнул и, вытирая слезящиеся глаза, добавил: — ждём Монтия…

Вспомнив сейчас тот разговор, подумал, что тоже не прочь увидеть Монтия — стоящего тогда у портьеры высокого молчаливого человека с пальцами, унизанными дорогими перстнями. Себарьян облизал пересохшие губы и подумал — сейчас бы отхлебнуть прямо из того кувшина пару больших глотков. Он поправил на шее выбившееся из-под воротника ожерелье с человеческими языками, переступил через трупы охранников и направился к угловой комнатке, с единственным окошком под сводчатым потолком.

— Я привёл его! — отчитавшись, мальчишка виртуозно поймал подброшенный медяк и растворился, словно и не было его вовсе.

— Твой посыльный всю дорогу боялся, что я сбегу, — ухмыльнулся Праворукий и замер в дверном проёме: — Может ещё не поздно сбежать?

— Поздно. Заходи. — Карлик кивнул, пропуская вовнутрь.

Праворукий вошёл. Обернулся, взглядом пытаясь отыскать исчезнувшего мальчугана:

— Как им это удаётся?

— Найти в городе человека с железной рукой не сложно. Сложнее привести куда следует.

— У мальца получилось.

— Знал, что не откажешь. — Кузнец указал на табурет, предлагая сесть. — Сдаётся мне, ты из тех, кто помнит о своих долгах.

Праворукий осмотрелся. С тех пор как он покинул это место, оно особо не изменилось. Тлеющий горн, видавшая виды наковальня, груда металла беспорядочно сложенная в углу, рядом с мехами заготовка то ли для узкого меча, то ли для широкой косы, на столе кувшин и кружка. Праворукий сглотнул, нестерпимо захотелось выпить. И всё же он удержался от вопроса — не та ли огненная вода в кувшине? Отведя взгляд, покосился на отремонтированный табурет, усомнился, стоит ли испытывать судьбу, и не решившись сесть, так и стоял истуканом посреди кузницы.