Вадим Дмитриев - Чёрные лебеди

— Так может, держат её… — сиплый начал заново, но Грин жестом остановил его, отшвырнул пустой мешок в сторону и подошёл к прислонившейся к стене полуживой северянке.

— Нужна эта одноглазая?

— Ну… — согласно протянул сиплый. В его бороде блеснула нитка слюны, — подбитый глаз мне особо не нужен, а кое-что другое в самый раз.

— Забирай, — коротко отрезал Грин тоном, словно Грязи не существовало вовсе.

Сиплый похотливо облизнулся, быстро огляделся, не смотрит ли кто, и рванул на девчонке рубаху. Треснула ткань, обнажив белую кожу. Синелесец проворно воткнул в разорванный ворот свою морщинистую ладонь, сплошь покрытую островками мелких жёстких волос, и в углу его перекошенных от предвкушения губ выступила противно-распутная слюна. Грязь почувствовала, как шершавый палец коснулся её соска, и услышала вожделенный стон. Сиплый затрясся от наслаждения, закатил глаза под веки и пятернёй ухватился за девичью грудь. Второй рукой он с нарастающим усилием тёр промежность давно нестираных штанов. Его лицо было рядом, и Грязь щекой ощущала липкое учащённое дыхание. Жёсткие волосинки всклокоченной бороды касались её шеи.

— Еа-а… — постанывал сиплый.

Наконец он оставил в покое своё набухшее хозяйство, тощим коленом упёрся ей в бедро и потными пальцами коснулся пониже заплывающего глаза.

— Ничего, — прошептал возбуждённо, — только тихо…

Волосатая рука опустилась к талии, нащупала и потянула пряжку ремня.

Грязь не различала ничего кроме обжигающего кожу дыхания и прикосновения мерзких пальцев, оставляющих следы вонючего пота. Хижина растворилась в ночи. Тело отяжелело, словно в него влили расплавленный свинец.

— Еа-а, — крикнул сиплый и она снова почувствовала горячий выдох в лицо.

Повернула голову на голос. Сломанный нос больше не ощущал запахов. Лишь горячее прерывистое дыхание. Грязь приподняла руку, потянулась к животу. Вскользь прошлась по тыльной стороне волосатой ладони, торчащей из её расстёгнутых штанов, и потянулась дальше. Пальцы упёрлись во вторую руку на набухшем хозяйстве между ног.

— Да-а, давай сама, — довольно прошептал разбойник, прижимая её ладонь к выступающему в штанах бугру.

Грязь напрягла мышцы, вонзилась сиплому в промежность и сомкнула цепкие пальцы на его детородном органе так, что тот завыл, обхватил девичье запястье, но кисть, словно клещи, сжалась ещё сильнее. Тут же отведя голову назад, насколько позволяла стена, Грязь лбом ударила в бородатую челюсть. У сиплого лопнула губа, дыхание сбилось и чёрная борода стала мокрой от крови. Сжимая словно тисками обмякшую мужскую плоть, Грязь чуть провернула кисть и резко дёрнула на себя. Сиплый инстинктивно подался вперёд, и его нос коснулся её окровавленных губ. Не мешкая, Грязь тут же остатками зубов вцепилась в мясистый кончик. Сиплый уже не выл, он верещал. Правой рукой наотмашь ударил в её невидящий глаз. Теряя силы, Грязь судорожно сжала челюсти сильнее. Сиплый ударил снова. На этот раз кулак угодил в ухо, выбив струю фонтанирующей крови. Голова дёрнулась, Грязь ударилась затылком о стену. Зубы, наконец, сомкнулись, и лицо обдало вязкой струёй. Пронзительный ор сиплого оглушил её, и прежде чем подскочивший Грин ударом сапога поверг её сознание во мрак, Грязь всё же успела выплюнуть кусок откусанного сиплого носа.

Она с усилием разомкнула веки здорового глаза. Второй на ощупь походил на накачанный кровью волдырь. Левую часть лица от шеи до макушки покрывала сплошная корка из спутанных волос густо сдобренных засохшей кровью. Оглохшее ухо забито кровавой пробкой. Хотелось вздохнуть, но вздох не получался. Сломанный нос отдавал тупой болью.

Она коснулась бедра. Кожаные штаны пропитались кровью, внизу живота жар. Напрягла оставшийся слух, и в звенящей тишине услышала гремучее мужское сопение. Спали прямо на полу. Пошарила перед собой рукой — никого. Перевернулась на живот и поползла к печи, подтягиваясь на локтях. Ладонью наткнулась на черепки разбитого кувшина и руку обожгла боль. Острый осколок впился в кожу, сделав глубокий порез. Поползла дальше, чувствуя, как по руке течёт кровь.

Совсем близко натужное сопение. Грязь узнала его. Присмотрелась, насколько позволяло зрение. Различила приоткрытый рот в обрамлении курчавой бороды, на месте носа пропитанную чёрной кровью тряпку. Спящий сипло постанывал, дёргая губой.

Не задерживаясь, поползла дальше. Предательски скрипнула ветхая половица, заставив затаиться. Кожей чувствовала впереди тепло остывающей печи. На сером фоне чернел силуэт — человек спал, прислонившись к печной стенке. Грязь двинулась дальше и вскоре наткнулась на широко расставленные ноги. Лесоруб буркнул что-то нечленораздельное, и девушка замерла, не решаясь двинуться дальше. Но человек продолжал спать. Подогнув под себя ногу, второй дёрнул так, что коленом чуть не угодил ей в ноющее бедро.