Елена Арсеньева - Черная карта судьбы

Странный человек посмотрел на нее. У него было очень скуластое худое, изможденное лицо и бесконечно усталые серые глаза.

— Я тополь, — внезапно проговорил он тихим, усталым, почти безжизненным голосом. — Я тополь из Хонко Амбани. Я вырос на могиле отца. Он рассказывает мне о темных, злобных замыслах буйкин, которые готовы обратиться против живых людей. Я не раз своими ветвями царапал твое окно, чтобы ты выглянула, чтобы я смог рассказать о том злодействе, которое готовится против тебя, но ты не обращала на меня внимания. И вот я пророс здесь, на твоем пути, чтобы ты наконец заметила меня и выслушала. Так слушай же! Валиаха поселилась в твоем доме, валиаха грозит тебе. Байгоан дотянулся до вас из ада, где мучается его душа. Он злобен и мстителен, он хочет, чтобы вы страдали… чтобы вы страшно настрадались перед тем, как погибнуть! Три жертвы он уже получил, теперь ему нужны и четвертая, и пятая!

Пожалуй, если бы тополь, который и в самом деле рос под окном Лизы, вдруг заговорил, она не была бы изумлена сильней! Молча смотрела в зеленые глаза, пытаясь собраться с мыслями, как вдруг раздался вой сирены и визг тормозов.

Лицо незнакомца исказилось ужасом, он мучительно всхлипнул и, выкрикнув:

— Берегись! Беги! — метнулся было на обочину, однако зеваки как замерли в оцепенении, так и стояли стеной, пробиться сквозь которую «тополю» не удалось.

Лиза оглянулась — оказывается, рядом затормозила «Скорая».

— Как быстро вы добрались, — радостно сказала она, обращаясь к выскочившему из машины светловолосому врачу в меховой куртке, накинутой поверх белого халата. — Вроде бы только что какой-то мужчина звонить пошел в школу…

— Да у нас как раз был вызов здесь неподалеку, — пояснил врач, — только собрались возвращаться, как передали из диспетчерской, что рядом происшествие. Ой, извините, здравствуйте, Елизавета Александровна!

— А мы с вами разве знакомы? — удивилась Лиза. — Или тоже по телевизору меня видели?!

— Ну уж нет, телевизор с моей работой некогда смотреть, — усмехнулся врач, сияя голубыми глазами. — Я у вашего отца учился, даже кандидатскую собирался у него защищать, да так и не собрался, — он дернул углом рта. — Не судьба, знать, пролезть в науку! Видел вас как-то вместе с Сан Санычем. Вас не заметить и не запомнить трудно — да сами, наверное, знаете!

Лиза неловко пожала плечами, слабо улыбнулась. Комплименты всегда приятны, даже если перед этим наслушаешься всякой пугающей ерунды.

— А с этим человеком теперь что будет? — спросила она, кивком показывая на «тополь», которого немолодая фельдшерица вяло уговаривала сесть в «Скорую».

Лицо «тополя» оставалось безучастным, казалось, он не слышит ни слова. Зеленые волосы реяли по ветру.

— Отвезем в психиатрическую, что с ним еще делать? — пожал плечами врач. — Оттуда как раз поступило сообщение, что сбежал двухлетний «шурочка» по фамилии Тополев. Волосы зеленые, глаза зеленые, коричневый спортивный костюм, на ногах шлепки… По всем приметам — вот он, голубчик, и есть.

— Тополев! — ахнула Лиза. — Понятно, почему он говорил про тополь!

— Да, в сообщении из психушки как раз и сказано, что у него навязчивая идея, будто он тополь, выросший на какой-то там могиле.

— Именно об этом он и рассказывал, — кивнула Лиза. — Причем такой странный набор слов… то совершенно непонятное что-то твердит, то выражается нормальным русским языком.

— Я не знаю, что делать, Сергей Сергеевич, — угрюмо буркнула фельдшерица. — Нипочем больной не желает в машину идти. Стоит столбом, как глухой!

— Принесите свой чемоданчик, Алевтина Федоровна, — сказал врач и подмигнул Лизе: — В фельдшерском чемоданчике, среди всего прочего, лежит ампула с аминазином — самым действенным средством против всех и всяких галюнов. Прощаюсь с вами, Елизавета Александровна, передайте отцу огромный привет от Сергея Сергеева! Замечательный преподаватель, я его всегда уважал, даже собирался по его стопам идти в психиатрию, но потом, поработав немного дурачком, перешел на нормальную «Скорую». Зато с цветомузыкой езжу!

Лиза не могла не улыбнуться: «дурачки» на жаргоне психиатров, который ей был хорошо известен от отца, — это сотрудники психиатрических спецбригад «Скорой помощи». «Шурочками» циники-врачи (не сыскать на свете б о льших циников, чем врачи!) называют шизофреников. Двухлетний «шурочка» — человек, который лечится уже два года, то выписываясь, то возвращаясь в больницу. Ну а галюны — это галлюцинации. Ладно хоть не гальюны!