Елена Асеева - Иное... [СИ]

А я внимая его словам и обняв, прижав к себе согнутые ноги, чутко прислушивалась, и к старику, и к легкой, накатывающей где-то позади меня, бьющей о берег своей перьевой головой, морской волне.

— Да, — продолжил мгновения спустя старик. — Каждая клеточка необходима, а потому должна ценить дарованную жизнь и уметь за нее бороться… Слышишь бороться за лучшую жизнь… так, чтобы не уничтожать, не опустошать и не развращать иные клеточки Вселенной… Увы! человеческое общество идет не по пути духовности, оно ставит, возводит в святая святых и ценит лишь материальные преимущества, блага, а потому разрушает духовную целостность человека, разрушает и уничтожает целостность Земли, Галактики, Вселенной… Ты… прошедшая этот долгий путь… сделавшая всего лишь один шаг… отделяющий край ванны от этого морского берега помни мои слова, неси их в своей душе, сбереги их для своей новой… иной жизни… И помни ты и все кто рядом с тобой, все кто далеко от тебя- это клеточки, молекулы, атомы одного единого целого, большого механизма, организма под именем Вселенная- Всевышний… А теперь тебе преодолевшей тяжелый путь… тебе научившейся побеждать саму себя будет даровано иное… новое…, - старик поднял руку и направил свой длинный, белый, тонкий, указательный палец на меня и в то же время вдоль меня. — Тебе будет дарована жизнь… Иди, туда к морю, войди в его прохладные, пенящиеся волны и обрети то во имя чего и ради чего, ты прошла этот путь… сделав всего лишь один шаг.

— Один шаг, — повторила я и оглянулась назад, посмотрев по направлению вытянутого стариком пальца, и только теперь увидела, что там позади меня плещутся, вздымаются и постанывают высокие, набегающие на берег морские волны.

И я сей же миг поднялась на ноги, глубоко и прерывисто задышав так, что грудь моя дрогнув заходила ходуном, закачалась как маятник на часах, а ноги мои вдруг стали ватными, плохо слушающимися вроде не подчиняющиеся мне, растрепанные волосы от быстроты движения упали мне на плечи, укрыв их, запрыгнули в приоткрытый рот, заслонили глаза… Все еще продолжая надрывно, прерывисто дышать, я подняла руку смахнула их с лица заправив за уши и глянула на старика, а он уже вновь поднял с одеяния свою клюку, упер ее конец в песок, и сложил на ручку свои руки, прикрыв их сверху подбородком, укутанным в серебристую бороду и застыл, устремив свой мудрый, пронзительный и скорбный взгляд туда в плещущееся море, уйдя наверно весь в слух.

— Значит, я могу идти? Мне дарована новая жизнь? — переспросила я старика.

Но он не слышал меня, казалось я его больше и не интересовала, и весь он сам, замерев в напряженной позе быть может, слышал уже иные звуки… иного самоубийцы… который кружился в воронке, прорывался сквозь Лешу и Ваню, спускался по трубе, открывал окно, шел по коридору в надежде удержаться за вожделенную ручку или бился в стеклянную дверь в том высоком, похожем на трубу, холодном помещении.

Я стояла и смотрела на старика, и меня переполняло чувство любви к нему, радости и легкой дрожи перед наступающим будущим и тихой тревоги, что могу забыть и его, этого древнего как само время старика- Бога, и то, что он мне сказал и то, что пережила и вынесла.

И так как старик молчал, не вступая больше со мной в разговор, я развернулась и пошла к берегу моря, неторопливо ступая и увязая стопами в сыром, глубоком песке. Я подошла прямо к кромки воды и накатившая волна, дотронулась до меня своим нежным, теплым гребнем, коснулась кожи и тотчас отхлынула, назад… оставив на песке более темную полоску, выделяющуюся в лунном сиянии.

Еще маленько я медлила… еще миг колебалась и тревожила себе мыслями, затем оглянулась в последний раз посмотрела на старика и увидела над его головой желтоватый еле видимый круг. Губы его, изогнувшиеся в улыбке, точно соединились с прямым носом, и его длинноватым основанием и мне на миг показалось, что они образовали на лице старика часы, с тремя стрелками: часовой, минутной и секундной и почему-то вспомнился славянский Бог времени — ЧислоБог.

И тогда я широко улыбнулась… ни секундочки теперь не сомневаясь кого увидела в столь тяжелом и трудном конце моего пути.

Этого пути… пути наказания и испытания…

И продолжая все еще улыбаться, я повернула голову обратно, глянула на зовущее меня море, и, схватившись руками за края футболки, резко сняла ее через голову, а после расстегнула пуговицу на джинсах, скидывая их с себя. Я бросила вещи на берег и побежала навстречу волне.