Фредерик Браун - Мозговик. Жилец [Романы ужасов]

Письмо было подписано полным именем и фамилией с указанием адреса — скорее всего, какая-то женщина или, что еще более вероятно, молоденькая девушка. В конверте также лежал чистый, сложенный конверт, о котором она упоминала в письме.

— Что ж, придется мне самому ей ответить, — пробормотал Трелковский. — Думаю, сделать это будет нетрудно.

Трелковский выходил из кинотеатра, в котором смотрел фильм о жизни Луи XI. С тех пор, как он начал читать исторические романы, оставшиеся в квартире после Симоны Шуле, его просто зачаровывало все, что имело отношение к истории. На углу улицы неподалеку от кинотеатра он увидел Стеллу.

Она стояла в окружении небольшой группы друзей — трех молодых мужчин и девушки, — было совершенно ясно, что все они также только что вышли из этого же кинотеатра. Он никак не мог решиться заговорить с ней, хотя почему-то почувствовал жгучую потребность сделать это; не столько потому, что так уж хотел снова повидать ее, — просто ему требовалось сейчас оказаться в компании незнакомых людей. С тех пор, как Трелковский перестал встречаться с Саймоном и Скоупом, он жил практически в полном одиночестве, и его буквально изводило желание поговорить с людьми своего круга.

Он чуть приблизился к группе молодых людей, выжидая момента, когда можно будет обратиться к Стелле, — к сожалению, девушка стояла спиной к нему. От того немногого, что доносилось до него из их разговора, у него сложилось впечатление, что она говорила об увиденном фильме, причем свою точку зрения выражала с изрядной запальчивостью.

Он ждал, когда возникнет хотя бы малейшая пауза, чтобы можно было вступить в разговор. Поначалу молодые люди стояли прямо напротив кинотеатра, но затем стали медленно продвигаться по улице, так что Трелковскому не оставалось ничего иного, как следовать за ними. У него было такое ощущение, будто он через замочную скважину подсматривает и подслушивает чужой разговор. До сих пор никто из них не обращал на него ни малейшего внимания, но он понимал, что через несколько мгновений это обязательно произойдет. Ему следовало что-то предпринять, причем не откладывая, пока кто-либо из парней не заметил, что он преследует их, и не подумал чего-то нехорошего.

Но что же он мог сделать? Если просто окликнуть — «Стелла!» — не покажется ли ей его поведение слишком фамильярным? И что подумают ее друзья? Он знал, что некоторые люди терпеть не могут, когда их в публичных местах окликают по имени, — как знать, вдруг она как раз из таких? В равной степени не мог он и произнести что-то вроде «Эй!» или «Эй, ты!» — это оказалось бы просто невежливым. Подумал было насчет «прошу прощения…», но и это показалось ему не лучшим вариантом. Щелкнуть пальцами или сделать какой-то жест рукой? Невежливо — скорее это подходило для ресторана, в котором подзывают официанта, хотя, в конце концов…

В итоге он решил просто кашлянуть.

Разумеется, Стелла его даже не услышала. Решение о том, что сказать, пришло совершенно неожиданно.

— Надеюсь, я не помешал…

Казалось, она искренне обрадовалась, увидев его.

— Ну, что вы, нет, конечно.

Она представила его своим друзьям, но сделала это в довольно расплывчатых, неопределенных фразах, и при этом словно ненароком дала понять Трелковскому, что все они также были друзьями Симоны Шуле. Поначалу он даже не понял, о ком она говорит, однако когда до него наконец дошло, то постарался изобразить на своем лице выражение глубокой скорби.

— К сожалению, я ее слишком мало знал, — со вздохом произнес он.

Кто-то высказал предложение пойти в близлежащее бистро и что-нибудь выпить — все согласились, и уже через несколько минут вся компания сидела за большим столом, покрытым каким-то ярко-красным пластиком. Трелковский сел рядом со Стеллой, причем едва девушка опустилась на скамью, он тут же почувствовал, как она плотно прижалась бедром к его ноге. Первым его импульсом было отвернуться, но он все же заставил себя взглянуть на нее. Девушка улыбалась.

Ее улыбка показалась ему почти непристойной, и вообще возникло ощущение, словно весь этот, в сущности, незначительный знак внимания с ее стороны был наполнен потаенными, чувственными обертонами. Он поймал себя на мысли о том, что на уме у нее было лишь одно — как бы переспать с ним. Уже само по себе то, как она опускала кончик языка в пену стакана с пивом, говорило само за себя. Одна капелька напитка скатилась с ее губ, медленно потекла по подбородку и скатилась ниже, к горлу. Едва влага достигла небольшой ямки над ключицей, как девушка ленивым жестом подняла руку и смахнула ее. На какое-то мгновение след от прикосновения ее пальцев оставался белым, а затем кровь снова хлынула к нему, и он вновь приобрел нежно-розовый оттенок.