Дмитрий Витер - 23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

Я рассказываю об этом Лоре. Она говорит, что была экологом. Или учителем. Или психологом. Лора тоже не знает, кем именно была и как сюда попала. Она смотрит в темный иллюминатор и говорит, что мы падаем на планету.

Дэн вспоминает, что, возможно, он тоже пилот, как и я. Или учитель, как Лора. Мы пытаемся управлять капсулой, но система не реагирует на наши команды: в навигационной системе существенный сбой. Не хватает некоторых деталей. Дэн смотрит на показания приборов и делает те же выводы, что и Лора. Мы падаем на планету.

Наверное, мы погибнем, если не определим, кто из нас кто.

Дэн говорит, что у нас шесть вариантов. Три жетона можно раздать троим шестью разными способами. Лора предлагает проверить все варианты. Мы кладем жетоны в пустую коробку и вытаскиваем по одному.

— Монарх, — читаю я.

— Машина, — говорит Лора.

— Бог, — ухмыляется Дэн. — И что дальше?

Мы закрепляем жетоны у себя на груди, но ничего не происходит. Я не чувствую себя Монархом. Лора не чувствует себя Машиной. Дэн смеется над нами и повелевает капсуле восстановить повреждения, но это не срабатывает.

Лора говорит, что это психологический тест. У пилотов есть тренажеры виртуальной реальности для отработки навыков управления кораблем. Такие, должно быть, существуют и для оценки совместимости людей в критической ситуации. Такой, как у нас сейчас. Возможно, мы находимся внутри компьютерной программы, блокирующей настоящие личности. Наши утыканные датчиками тела лежат на пластиковых столах, накрытые простынями, и лаборант следит за ходом эксперимента на экране компьютера. Может быть, нас готовят стать экипажем корабля для долгого перелета.

Дэн соглашается с Лорой. Он говорит, что внутри тренировочной программы для пилотов тоже чувствуешь, как будто все по-настоящему. Как мы можем почувствовать фальшь, если в наших программах сказано, что мы реальны? Я не знаю, что ответить, и злюсь на Дэна. Если нас и вправду тестируют для полета, я не хочу лететь вместе с ним.

Я спрашиваю Лору, что могут означать эти роли в данной ситуации. Лора не знает. Она лишь может предполагать, что «Монарх» — лидер, капитан команды. «Машина» — исполнитель, или аналитик, или логик. «Бог»… это самое трудное… Может быть, он должен всех спасти. Или, напротив, не вмешиваться. Наблюдать. Мы должны сами открыть в себе, кто мы есть.

Дэн не хочет отдавать табличку «Бога», и я злюсь на него еще сильнее. Я приказываю ему отдать жетон, Лора тоже просит его об этом, и Дэн подчиняется. Мы передаем жетоны из рук в руки по кругу. Теперь я «Машина», Дэн — «Монарх», а Лора — «Бог».

Дэн говорит, что был пилотом, поэтому принимает решения на корабле. Быть «Монархом» ему нравится. Он полагает, что я конструктор, значит, разбираюсь в технике — и мне быть «Машиной». А психологи — он кивает Лоре — наверняка считают себя Богами.

Я прислушиваюсь к себе. Есть ли у машины эмоции? Вряд ли. Но если их запрограммировать? Что, если моя симпатия к Лоре и неприязнь к Дэну — результат действия программы, логической схемы? Не хочется в это верить, но что если именно я могу всех спасти? Я пытаюсь устранить неисправность в системе управления, ввожу коды один за другим, и в ответ на мой запрос из стены со щелчком выдвигается неисправный блок. Я смотрю в хитросплетение проводов и вижу, в каких местах отсутствуют связующие элементы. Мне даже приходят в голову их названия. Мы еще раз осматриваем капсулу, пытаемся отыскать хоть что-нибудь похожее на недостающие детали, но ничего не можем найти.

Еще один обмен. Я «Бог», Дэн — «Машина», Лора — «Монарх». Не получается. Я ничего не могу изменить. Дэн кричит, что Машиной должен быть кто-то другой. Лора плачет. Ее каштановые волосы рассыпаются по плечам, и она закрывает ими лицо. Она говорит, что мы разобьемся. Провалим тест или погибнем. Или и то, и другое. Я утешаю ее. Мы пробуем поменяться жетонами еще раз. И еще раз. Проходим все шесть вариантов — по кругу, снова и снова. В иллюминаторе я уже вижу равнодушный лик стремительно приближающейся к нам чужой планеты. Никаких данных о ней в памяти компьютера нет.

Скоро мы войдем в плотные слои атмосферы и сгорим. А если нет, то вонзимся в планету с такой скоростью, что от нас ничего не останется. Три сплющенных тела в консервной банке, запущенной из космоса неизвестно кем и непонятно, с какой целью. Или я проснусь на холодном столе с пересохшим горлом и переполненным мочевым пузырем, чтобы услышать, что я не годен для миссии.