Рэт Уайт - Героиня

В комнате с ней кто-то находился, и Адель пыталась рассмотреть человека, в надежде, что это врач, новая медсестра, а может быть даже Тоня, и ее мучения, наконец, закончились.

- Мама? Мама, ты не спишь? Это я, Тоня. Мама, ты меня слышишь?

Адель кивнула головой и жестом попросила ручку и бумагу. Затем голова у нее упала на подушку, глаза закрылись, и ей пришлось силой разбудить себя.

Да что со мной такое? Почему я такая усталая? Почему не могу ни на чем сфокусироваться?

Каким-то образом Нацинет удавалось держать ее под воздействием лекарств, даже в свое отсутствие. Должно быть, она подменила таблетки в пузырьках, поменяв обычные лекарства на какие-то наркотики. Глаза у Адель снова закрылись.

- Мама? Ты не спишь? Вот тебе ручка и бумага.

Адель снова резко проснулась, но голова у нее все еще кружилась, а мысли путались. Глаза у нее оставались закрытыми, когда Тоня вставила ручку ей в руку. Адель казалось, что она не сможет открыть глаза, но она знала, что должна рассказать Тоне, что происходит, и что Нацинет делала с ней. Она думала, что написать, но вдруг увидела себя с Уолтом в больнице, в тот момент, когда медсестра вынесла их новорожденную девочку и положила ей на руки. Это была идея Уолта назвать ее Тоней. Адель снова проснулась. Тоня стояла над ней с обеспокоенным видом.

- Все в порядке, мама. Я знаю, что ты устала. Просто отдохни. Мы поговорим завтра.

Тоня потянулась за ручкой, и Адель отдернула руку. Возможно, это был последний ее шанс. Она должна написать что-то, прежде чем снова отключится. Но что?

Как я смогу рассказать ей, что происходит, если даже не могу держать открытыми глаза? Может, сказать, чтобы она не давала мне лекарства? И как только голова у меня прояснится, я расскажу ей все, что произошло.

Но она не знала, что дала ей Нацинет, и как долго может продлиться действие препарата. Она может проснуться в понедельник утром, когда Тони уже не будет.

К тому же, Тоня, вероятно, подумает, что я упрямлюсь и не хочу принимать лекарства.

- Тебе нужно поспать, мама. У тебя очень усталый вид.

Адель снова кивнула, закрыла глаза, и оказалась с Тоней, сидящей у нее на коленях, в черном платьице, белых чулках и вуали. Тоне было меньше года. Прямо перед ними стоял гроб. В нем лежал ее муж. Адель зарыдала, затем поняла, что снова видит сон, и прогнала его. Ей нельзя засыпать. Она попыталась сконцентрироваться, но это становилось все сложнее и сложнее. Какие бы препараты ей не дали, их воздействие усиливалось, будто она только что получила новую дозу. Ей придется быстро что-нибудь написать, пока она снова не уснула.

Но что? Что должна она написать? Если я просто напишу "Помогите!", Тоня может неправильно все интерпретировать. Может подумать, что я просто жалуюсь на свое состояние. А если напишу "Нацинет", она может подумать, что я зову ту чокнутую суку.

Глаза у Адель снова начали закрываться, и она быстро нацарапала что-то в блокноте. Она уже крепко спала, когда Тоня забрала у нее блокнот и ручку и посмотрела, что написала мать, пытаясь понять, что она имела в виду.

На листке было нацарапано всего два слова. "Мои пистолеты".

- Рэйчел?

- Да, миссис Браун?

- Моя мать вам точно ничего не говорила?

- Ничего, мэм. - Рэйчел находилась на кухне и разгружала посудомоечную машину. - Лекарства, которые она принимает, делают ее очень сонной, даже когда она бодрствует. В основном, она смотрела телевизор.

- Но вы же пытались как-то стимулировать ее умственную деятельность, верно?

- Конечно, миссис Браун. На самом деле, доктор Олбрайт выписал ей новое лекарство под названием "Парлодел". Обычно его назначают пациентам с болезнью Паркинсона, а также оно помогает людям, перенесшим инсульт, восстановить речь. Ваша мать, казалось, очень обрадовалась, когда услышала это.

- Я тоже рада это слышать. Но... моя мать не... пыталась дать вам понять, что что-то не так?

Рэйчел прервала свое занятие.

- Нет, мэм. А в чем дело?

Тоня посмотрела на блокнот, который держала в руках. Эти слова "Мои пистолеты" не давали ей покоя. Что мама имела в виду? Боялась, что Нацинет найдет пистолет, который она обычно держала в журнальном шкафу? Это было обоснованное беспокойство, которая Тоня попыталась развеять, убрав оружие в более безопасное место. Она знала, что лекарства от инсульта и инфекции, которые принимала ее мать, могли затуманить ей разум, вызвать короткое помрачение сознание и даже галлюцинации. Она задалась вопросом, не проявилось ли ее подсознательное беспокойство в виде этой наспех нацарапанной записи.