Оксана Алексеева - Закат [СИ]

Феечки оказались феечками. И они даже не пытались отвечать на вопросы. Хранитель Алисы предпринял единственную попытку завязать разговор, но мгновенно примолк, когда в ту полетели сухие ветки. Внешне лесные духи были все тем же белесым свечением, едва уловимым для взгляда рассветника и вовсе незаметным для простых людей. Довольно агрессивными, но ведь это и по хранителям очень заметно. Теперь у Ильи не останется другого выбора, кроме как вызвать закатника. Смотреть на уничтожение феечек Марина не собиралась. Зачем? Убийство светлых, убийство злом добра. Добра, которое убило уже пятерых ни в чем не повинных рабочих. Зло должно убить добро, чтобы было меньше зла. Почему у Ильи все так просто? Сначала делаем то, потом это. Почему у Марины от этих двусмысленных стандартов в голове полная каша?

Она не особенно удивилась, заметив в стороне фигуру. Хайш направлялся к ней от стоянки. Будто отлично знал, где ее искать. Хотя он и знал — наверняка не раз следил.

Подошел и без приглашения уселся справа.

— У меня сегодня нет настроения общаться, — буркнула Марина.

— Тю! Как будто оно вчера было. Случилось что?

— Нет. Отстань.

— Отстану, когда огласишь результаты голосования. Я почетный член команды или сразу капитан?

Марина даже бровь изогнула, чтобы добавить к словам всей возможной иронии:

— Нет, ты серьезно? После того, что сделал с Алисой?

— А-а, так ты теперь знаешь? — недовольно протянул демон.

— Знаю. Но сама Алиса ничего не говорила. Если в тебе есть хоть капля добра, просто не появляйся у нее на глазах.

— Капля добра? Откуда? Но раз все такие злые, то мне и невыгодно мельтешить перед носом.

Марина смотрела рассеянно вперед. Ее любопытство было перемешано с какой-то апатией — все следствие бардака в мыслях. Но все равно поинтересовалась:

— Кстати, а Алиса согласилась на эту сделку?

Он тоже откинулся на спинку скамьи и уставился туда же — в никуда.

— Что зависит от моего ответа? Ты перестанешь с ней здороваться?

— То есть согласилась?

— Я этого не говорил.

— А ты вообще умеешь быть искренним?

— Конечно. Если это сулит какие-то бонусы.

— Хайш, если я узнаю, что ты это сделал против ее воли, я тебя убью.

— Ага. Попробуй.

— К разлому тебе тоже не подобраться. Так что уезжай из города — сделай себе одолжение.

— Не могу. С кем еще мне вести такие светские беседы?

— Я не удивлена, что у тебя нет друзей.

— Есть. Гончие. Точнее только Шарик.

— Не дави на жалость, Хайш. Это перестало работать.

— Прискорбно. Ладно, рассветница, раз такое дело, то мне, пожалуй, и впрямь лучше свалить.

Он встал, и Марина дала волю своему интересу:

— Подожди. Ты правда боролся со злыми духами, или это очередное вранье?

— Боролся, — он лучезарно улыбнулся. — Зачем мне врать?

— Потому что всегда есть подвох.

Хайш на секунду закусил нижнюю губу и глянул в сторону. Но потом все же выдал:

— Подвох есть, суицидница. Я делал это не так, как делаете вы.

— Расскажи.

Он пару секунд взвешивал, стоит ли откровенничать или в сотый раз сморозить какую-нибудь раздражающую ерунду. Победило его извечное желание болтать:

— Одно дело было в Греции. Я спросил у призраков имя их убийцы, нашел его, притащил в квартиру, а дальше не мешал. Потом только сжег труп и взял с владелицы плату. О подробностях ей не сообщал.

Марина изумленно открыла рот, не сумев справиться с эмоциями. Врать о таком демону ни к чему. Да, рассветники так не поступают. Но сходу и не решишь, чьи действия правильнее.

Хайш ее реакцию заметил:

— Что тебя беспокоит, суицидница?

И она решилась на откровенность — от произнесенных слов ведь беды не будет:

— Мне не дают покоя такие дела. Когда мы просто оставляем убийц без наказания. Да, мы прогоняем призраков, но в душе остается какой-то вакуум. Знать бы точно, что полиция до них рано или поздно доберется. Но мы и этого не знаем.

Он улыбнулся как-то иначе — с интересом, не играя.

— Ты понимаешь, что говоришь об убийцах с убийцей?

— Понимаю. Но ведь ты и есть зло. Ты рожден для того, чтобы творить зверства. И лучше бы тебя и тебе подобных не существовало, но природе зачем-то это нужно… Однако люди, состоящие из плоти и крови, сами делают такой выбор! С этим сложно смириться.

— Хочешь сказать, что отсутствие выбора каким-то образом меня оправдывает? В отличие от смертных?

— Хочу сказать, что тебя как раз не нужно оправдывать. Тебя не должно быть. Ты и есть черное, потому тебя воспринимать проще, никаких метаний. А люди — мы их защищаем. И придумываем оправдания то ли им, то ли самим себе.