Адам Нэвилл: Дом малых теней

Кэтрин еще пять минут подождала мистера Дора. В номере не было телефона, чтобы связаться с портье, и она подумала, не стоит ли спуститься по узкой лестнице и осведомиться, куда мог пропасть адвокат. В конце концов, не мог же профессионал своего дела оставить состояние в добрых триста тысяч фунтов стерлингов на попечение какой-то незнакомки!

Кэтрин усадила куклу обратно в кресло. Она знала двух коллекционеров и один музей, которые сразу достанут чековую книжку, как только увидят ее фотографию куклы Пьеротти. В ногах появилось такое ощущение, будто они и вправду дрожат от волнения. Но радость от находки омрачалась легким замешательством.

На просмотре настояла женщина по имени Эдит Мэйсон, потенциальный клиент. Кэтрин никогда о ней не слышала, но Леонард явно имел с ней дело в прошлом. А вот насчет М. Г. Мэйсона, дяди Эдит, Кэтрин была очень даже в курсе. Этот человек считался величайшим таксидермистом в Англии. Леонард утверждал, что Мэйсон был также искусным кукольником, однако Кэтрин, занимаясь антиквариатом, знала только о чучелах. Воочию она не видела ни одной из его легендарных работ, но фотографии того немногого, что пережило чистки 60-х, мимо нее не прошли. Примечательно, что в то же десятилетие оборвалась и долгая жизнь самого Мэйсона — он покончил с собой. И больше Кэтрин почти ничего не знала.

На этом просмотре она ожидала увидеть несколько полевых мышей, возможно горностая, вмонтированного в авторскую диораму М. Г. Мэйсона, но никак не куклу Пьеротти в идеальном состоянии и в окружении множества столь же безупречных старинных кукол. Кэтрин предположила, что они, должно быть, собственность племянницы и наследницы, которой сейчас уже под сто.

Кэтрин стала рассматривать четырех кукол на столе, похожих на кукол Брю с их фирменными большими стеклянными глазами и младенческими личиками. На раскрашенных бисквитных головках — никаких царапин, стеклянные глазищи в рабочем состоянии, а мохеровые парички идеально ухожены. У кукол были крошечные выпуклости сосков и суставы с боковой фальцовкой, позволяющие двигаться пухленьким набивным ножкам. Все одеты в костюмы своей эпохи, а тела под костюмами были замшевые. Так что, вне всяких сомнений, — детки Брю. Предплечья и ладошки изысканной формы, без повреждений и сколов на суставах. Комплект тянул на 50 тысяч, не меньше.

— Ну нет. Это уж слишком!

Затем она бережно осмотрела элегантную «мануэлиту» из серии мадам Жеслянд и пять французских кукол Жимо фасона 1870-х, сидящих на кровати. Немецкий фарфор их тщательно сконструированных головок был в первозданном состоянии. На сундуке рядком сидели «девчушки Готье» с вращающимися головками, в шелковых халатах и кожаных ботиночках с настоящими застежками, с сияющими стеклянными глазами, изготовленные немецкими мастерами, давно унесшими в мир иной секреты своего ремесла.

Чтобы успокоиться, Кэтрин отпила из своей бутылочки с водой. Леонард просто в обморок упадет, когда она покажет ему фотографии того, что само приплыло к ним в руки. А если верить письму Эдит Мэйсон, это все — лишь «образцы», «малая часть коллекции».

Вспышки камеры Кэтрин наполнили комнату ослепительно белым светом, мрачный гостевой домик будто поразила молния. Забыв о минутах и часах, она фотографировала каждую куклу во всевозможных ракурсах.

Мистер Дор по-прежнему блистал своим отсутствием.

Убедившись, что она ничего не упустила, Кэтрин собрала свои заметки и камеру, выключила свет и заперла на ключ дверь в это царство кукол. Внизу Кэтрин долго звонила в колокольчик в тщетных попытках вызвать старика, который, вероятно, и был владельцем гостевого дома. Пришлось оставить ключ на стойке. Уже на крыльце она увидела на входной двери табличку «ЗАКРЫТО». Старый хозяин, должно быть, забыл про свою гостью и Бог знает куда ушел.

Кэтрин задалась вопросом — есть ли у Эдит Мэйсон страховка, покрывающая стоимость коллекции старинных кукол (полмиллиона фунтов по оценке самой Кэтрин), оставленных без присмотра в номере жалкой лачуги, которую и в интернете-то не найти?

Прежде чем вернуться в Литтл-Малверн и рассказать Леонарду об уникальной находке, Кэтрин сделала крюк до места, когда-то хорошо ей знакомого — Эллил-Филдс, или Пекла, деревни между Грин-Уиллоу и Хирфордом, где она промучилась первые шесть лет своей жизни. С тех пор она там больше не появлялась — и всячески старалась забыть это место. В те годы в деревне похитили, возможно даже убили, ребенка, которого она хорошо знала. Это было лишь частью того мира, который она закрыла для себя на тридцать два года. Ей становилось дурно при одной мысли о возвращении туда. Когда выпадали рабочие визиты в Хирфордшир, она специально не замечала эту часть страницы в дорожном атласе.