Адам Нэвилл: Дом малых теней

Но вот сиюминутное оцепенение прошло, и она поняла, что более ценной коллекции антикварных игрушек ей не доводилось видеть за годы работы оценщицей, продюсером телевизионных передач об антиквариате и даже хранителем-стажером в Музее детства.

— Эм… Мистер Дор? Это Кэтрин. Кэтрин Говард.

Никто не ответил. А ей хотелось, чтобы ответили. Уже одно то, что она вошла в комнату без разрешения, было весьма неловко.

— Сэр? Это Кэтрин из аукционного дома Осборна. — Она сделала еще шаг. — Сэр? — она повторила совсем тихо, поскольку уже поняла, что больше никого здесь нет.

Дверь ванной была открыта. Там, в тесной желтой каморке, было пусто. В сильно поцарапанном шкафу из орехового дерева остались только вешалки. Стопка пожелтевшей бумаги и на скорую руку приготовленный холостяцкий завтрак занимали край журнального столика.

Жилое пространство комнаты, похоже, никто, кроме кукол, не занимал. Многие из них были выложены на кровать с медным каркасом, старую, как и все в этом доме, на первозданную белизну пухового одеяла ручной работы. Над изголовьем висела гравюра в рамке, изображавшая старинную церковь с ухоженным двориком.

Помимо кукол, единственным предметом, принадлежащим законному опекуну коллекции, был, надо полагать, чемодан. Кроме того, между кроватью и окном стоял большой кожаый сундук. На его крышке рядком восседали еще куклы, свесив ножки с бортика. Сундук был старый, добротный, филигранной выделки. Вычурные, давно уж потерявшие цвет тюлевые занавески на единственном окне приглушали тусклый дневной свет и создавали должный фон для кукольных фигурок, словно все это было лишь старой фотографией. Даже в мягком кресле по соседству со столом сидела кукла, самая роскошная из всех.

Кэтрин не стала закрывать дверь на случай, если вернется мистер Дор, адвокат семьи Мэйсонов, уполномоченный обсудить с ней проведение аукциона их «активов в виде антиквариата». В письме Эдит Мэйсон больше ничего не упоминалось.

Кэтрин решила, что мистер Дор куда-то ненадолго вышел, но что-то его задержало, хотя в Грин-Уиллоу она не заметила ни паба, ни какого-либо другого общественного заведения. Даже отыскать Грин-Уиллоу оказалось делом весьма и весьма непростым. Не считая крошечной гостиницы «Флинтшир», деревня состояла-то из группы каменных домов, закрытого почтового отделения да автобусной остановки, поросшей сорняком. Ни одной машины Кэтрин здесь не увидела. Она вновь посмотрела на часы — и тут из крошечного закутка внизу послышался голос мужчины, бывшего здесь за администратора; он велел ей идти наверх. Не отрывая глаз от каких-то записей, передал ей ключ. Вид у этого тощего старика был такой, словно он слишком устал от привычных ему толп гостей, что имеют наглость ломиться в его крохотное заведение на самом краешке границы между Монмутширом и Хирфордширом. Кэтрин, знакомая с любопытством местных старожилов по поводу ее разъездов по глухим уголкам, задержалась у миниатюрной стойки и спросила:

— Мистер Дор там, наверху?

Старый администратор за стойкой ничего не ответил, лишь раздраженно фыркнул и качнул облезлой головой, не отрываясь от чтения.

— Тогда я поднимусь.

Встреча с потенциальным клиентом в номере отеля была также первой в ее практике, но после непродолжительного опыта работы в качестве оценщика у Леонарда Осборна она обнаружила, что все чудаки и потомки чудаков от Шропшира до Хирфордшира, валлийской границы, Вустершира и Пюстершира, которые пользуются услугами фирмы для продажи на аукционах содержимого своих домов и чердаков, давно запечатанных от современного мира, стали для нее явлением не столь уж необычными. В списках у Леонарда было много публики с причудами. Она уже стала думать, что других у него и нет.

Ее начальство, похоже, притягивало к себе все странное. Или же о нем существовала какая-то давняя молва. С этим Кэтрин еще предстояло разобраться, потому что за год работы в его фирме Леонард ни разу не рекламировал их услуги. Офис занимал всего две комнаты здания в Литтл-Малверне. Узнать об их конторе можно было только по одной-единственной латунной табличке перед входом. Этот офис Леонард занимал с 60-х годов, и лишь благодаря Кэтрин в нем появились компьютер и интернет (тут снова следовало удивиться: откуда же Леонард получал так много заказов?). В любом случае семья Мэйсона и их поверенный, мистер Дор, похоже, намеревались сохранить эту тайну.

Усевшись в кресло перед столом, Кэтрин бережно прижала к себе куклу, место которой заняла. От соломенной шляпки исходил женский цветочный аромат не то духов, не то антимоли — смесь розы, жасмина и лаванды. С первого взгляда она предположила, что кукла — оригинал от Пьеротти, династии модельеров по воску, и находится в почти идеальном состоянии, хотя и была сделана примерно в 1870-м. Чудесным образом голова и конечности сохранили персиковый телесный оттенок. Кудрявые волосы в манере Тициана и брови над грустными глазами были сделаны из мохера. Под платьем, сшитым — она точно знала! — для настоящего младенца, Кэтрин усердно проверила другие признаки подлинности. Туловище было из ситца, набитого конским волосом, плечевая планка вшита в туловище, бедра соединялись швом. Кукла была подлинной.