Анатолий Эльснер - Рыцарь духа [Собрание сочинений. Том II]

Идя обратной дорогой, он прочел:

«Медея Руж, близ деревни Лафре, вилла Лекуврер».

Неделю спустя из поезда, остановившегося близ деревни Лафре, с чемоданом в руке вышел Леонид и направился в единственную бывшую здесь гостиницу. Наняв себе комнату, он переоделся и пошел отыскивать виллу Лекуврер, где находилась Медея. Поселяне, встретившиеся ему по дороге, указали ему на маленький домик, чуть-чуть белеющийся в просвете зелени высоких деревьев.

В голубом просторе, распростершимся над зеленой землей, носился аромат распускавшихся цветов. Рои ласточек кружились над полями и, подымаясь кверху, исчезали в голубой лазури, мелькая черными точками. Стаи скворцов шумно проносились от одного места к другому. Мир казался ликующим, поющим, сверкающим миллионами стрел, посылаемых солнцем, как огромная лира с бесчисленными струнами, к которым прикасаются пальцы невидимых музыкантов. Внизу, за серыми скалами, дышал всей своей необъятной грудью океан, голубой и волнующийся, сливающийся в отдалении с нежно опустившимся на него небесным сводом.

Леонид шел по указанному направлению с легкостью своих двадцати пяти лет. Вид его был ликующим — таким же, как и природа. Он отзывался на ласки бога своего — духа, скрытого в пространстве, — с такой же наивной радостью, как ребенок на ласки матери. Уверенность, что в нем скрыто вечное существо, снова делала его счастливым. Однако же все подобные мысли, все его философские выводы находились теперь где-то в области подсознания. В сознательном, физическом уме его носился образ Медеи. Он жег его и волновал и легкая дрожь пробегала по его нервам.

Скоро он стал подходить к белому домику, находящемуся среди большого сада, идущего к скалистым высоким берегам. Белый старик, подрезывающий сухие ветви большими ножницами, прервав свою работу, приподнял шляпу и стал вопросительно смотреть на него. Когда Леонид объяснил ему, кого он хочет видеть, старик приподнял руку кверху и проговорил: «Слышите? — она играет». Действительно, среди полной тишины в отдалении доносились чуть слышные звуки скрипки. «Идите же так прямо на звуки и вас они приведут к госпоже Медее».

Леонид пошел по направлению к морю. Постепенно звуки делались все более громкими. Сад окончился. Вправо и влево от него шли скалы, колоссальные камни всевозможных очертаний и величин. Кое-где росли деревья. Он поднялся на скалу, спустился вниз и пошел по камням вдоль берега моря. Постепенно звуки делались совсем близкими и западали в душу Леонида как рыданье чьей-то души, носящейся в пространстве первобытного хаоса. Вдруг он внезапно остановился и стал неподвижно смотреть.

Посреди маленькой бухточки, где море голубым полукругом вдавливалось в скалы, на гранитной площадке сидела Медея Руж, в полном самозабвении отдаваясь своей игре. Она была в белом платье, оставляющем обнаженными ее шею и плечи, по которым падали целые волны волос. В этой черной рамке лицо ее, с классически правильными линиями, казалось высеченным из белого мрамора.

Минутами она подымала смычок кверху, как бы прислушиваясь к неумолкаемому пению океана.

Леонид продолжал смотреть.

Она издала несколько сильных рыдающих звуков и снова подняла смычок, как бы ожидая, что ей будет говорить океан.

Он начинал думать, что она разговаривает с ним и что на рыдания ее скрипки океан отвечает ей музыкой, которую слышит только она.

Ее лицо, светящееся какой-то особенной силой, так его влекло к ней, а таинственные действия ее так его трогали и поражали, что ему надо было сдерживать себя всеми силами, чтобы не закричать от боли и очарования. Бессознательно он ступил к ней.

Она взглянула на него и с быстротой спугнутой птицы поднялась. Она стояла, как белое видение, с рассыпавшимися по плечам волнами волос, хрупкая и тоненькая, но с лицом, на котором светился огонь, поднявшийся из глубины ее радостно взволнованного духа.

Спустя некоторое время, оба они сидели рядом на камне.

— Да, я разговариваю с океаном, то есть с существами, которые всюду подымаются над ним, как белые, имеющие человеческие формы, легкие облака. При свете дня они для меня невидимы, но, когда восходит луна, я вижу, как они скользят под горизонтом, обвиваются лентами и иногда носятся по всему океану. Океан наполнен звуками молящими, ликующими, то торжественными, как труба Архангела, то мрачными, как похоронный звон. Видите, monsieur Леонид, какое я странное существо. Больная я девушка — да?