Гастон Леру - Восставший из мертвых

— Да, — отвечал Жак серьезно, — я был бы очень счастлив, Фанни!

— И все же вы должны свыкнуться с мыслью о его смерти, дорогой малыш, если только вы рассудительный мальчик…

Она сказала эти слова почти жестко, с такой враждебностью, что Жак даже изумился.

— Что с вами? — спросил он. — Отчего вы настаиваете на… гипотезе, которую я всегда с ужасом отвергал?

— Вы, дорогой друг, сентиментальный good fellow [3] Добрый малый (англ.). , — сейчас же заговорила она снова ласковым тоном, — и я вас очень люблю таким, какой вы есть… Но разве я виновата, darling [4] Дорогой ( англ .). , в том, что ваш брат целых пять лет не подает признаков жизни, не пишет ни слова? А он очень любил своих детей. Бедная маленькая Жермена, бедный маленький Франсуа… Место папы для них занимаете вы, my love [5] Любовь моя (англ.). , а я оказалась для них скверной мамочкой… Вы очень любите всю вашу семейку, как и вашего сына Жако, darling, но вы не слишком любите вашу женушку, если вам хочется, чтобы она лишилась всех этих красивых вещей, которые ей так к лицу, покинула этот чудесный замок, парк, комнаты, эту прекрасную ванную, этот прекрасный будуар…

Она говорила тоном маленького ребенка… Легко поднявшись с места, она ловко пристроилась у него на коленях и уже опьяняла его своим запахом и быстрыми прикосновениями пальцев, гладя его тонкие и густые волосы за ухом.

— Мы теперь больше не бедны, Фанни. Вы будете красивы всегда, и всегда будете счастливы… даже если нам придется покинуть Ла-Розере.

— Но мне нужен Ла-Розере! Именно из-за него все нам завидуют! Это королевское имение, darling. Что же вы ответили старому Сен-Фирмену, когда он заговорил с вами о возвращении брата?

— Я сказал ему: «Я убежден, что Андре, когда я наконец увижу его вновь, будет так же доволен моими улучшениями в имении, как и процветанием своего завода в Героне!»

— Вот что называется — отшил!.. — воскликнула она. — В самом деле, на что может пожаловаться Андре? После его отъезда вы сумели добиться максимума света от окиси тория. Я не знаю ничего более прекрасного, чем замок Ла-Розере, и ничего более практичного, чем газовые горелки «Герон», единственные, милостивые государыни и милостивые государи, что в состоянии конкурировать с солнцем… и луной, любовь моя!..

И она, смеясь, обняла Жака и потихоньку увлекла его к окну.

Окно было расположено в выступе правого крыла здания, и из него открывался вид на пышный и великолепный силуэт замка в стиле Людовика XIV, на стены со множеством переплетчатых окон, украшенные мифологическими скульптурами, львиными головами и барельефами из потемневшего от времени мрамора. По четырем углам возвышались огромные башни, придававшие замку несравненное величие.

У их ног расстилались рвы, каменные мосты выходили на лужайки, прорезанные дорожками, которые, в свой черед, вели к изумительным кустам роз, в парк, в громадный лес, уже позолоченный осенью и дремавший в лучах заходящего солнца.

— Мне кажется, дорогой, что все это уже принадлежит нам! И что я никогда не смогу расстаться со всем этим!..

Жак обнял свою жену.

— Какое вы еще дитя!

— Я не могу представить, что вернулась в нашу квартиру в Героне, — продолжала она, потряхивая рыжими кудрями…

— И все же мы были там счастливы, — сказал Жак. — Мы были очень счастливы, что Андре приютил нас, когда мы приехали из Сайгона!

— Не понимаю, как можно быть счастливым, принимая милостыню! — вскричала она, подойдя к туалету и нервно теребя хрупкие безделушки, оттенявшие ее красоту.

Он побранил ее и напомнил, в какой нужде они прежде жили. Они познакомились в Тонкине и там же поженились. Она была дочерью плантатора, чьи дела шли отнюдь не блестяще. Ее воспитание было достаточно свободным, и она ежедневно посещала чрезвычайно состоятельных молодых мисс, богатство которых возбуждало в ней страстную жажду. Жака считали таким же богатым, как Андре, но в действительности он потерял все доставшееся по наследству состояние на спекуляциях с каучуком; его в буквальном смысле слова ограбили пираты Берега Слоновой Кости, а помогали им деловые парижские ловкачи. Он приехал в Тонкин, надеясь поправить свои дела, приехал с солидными рекомендациями и тотчас влюбился в прелестную Фанни; та отдала ему руку и сердце, уверенная, что сделка для нее выгодна.

Он так сильно любил ее и так боялся потерять, что не колеблясь обманул, солгал ей. Когда она узнала правду — было немало шума; но она уже принадлежала ему. У них родился ребенок — маленький Жако — и оба они были очень молоды. К тому же, они достаточно любили друг друга и не слишком отчаивались в будущем.