Сергей Зюзин - Призрак подземки

* * *

Каждый новый час ночи, приходивший на смену предыдущему, приносил им всё больше отчаяния. Мама уже успела обзвонить коллег мужа по работе, чьи телефоны удалось «выудить» из его, забытой сегодня дома, записной книжки, да только это не дало никаких результатов. Все говорили одно и то же. Остались после работы ненадолго. Посидели. Чуть-чуть выпили. Разошлись, когда ещё не пробило и девяти. О том, куда мог запропаститься Пашин отец, никто из них ничего сказать не мог.

Мама уже и в полицию звонила. Там, конечно, всё сказанное ею, и даже тут же сброшенную по электронной почте фотографию её мужа, на заметку взяли, да только папу это всё равно домой не вернуло. А значит, и отчаяния у Паши и его матери не убавило.

В таком состоянии духа они и дождались утра, еле-еле пережив самую кошмарную ночь в их жизни. Дрожащими руками мама взяла в руки пульт телевизора, едва только пришло время начаться утреннему выпуску «маньячных» новостей, и они оба с сыном замерли перед его экраном, ловя каждое слово тут же полившейся на них речи телеведущего. А когда на экране появилось изображение трупов очередных жертв «подземного» убийцы, мама Паши едва не потеряла сознания. Хоть ни одного, даже кажущегося знакомым, лица среди них и не увидела.

– Его среди них нет! – видя состояние матери, закричал Павел, хватая и тряся её за плечи. – Папы нет среди погибших!

Но мама… Никак не реагируя на крик сына, она лишь молча добавил пультом звука в динамиках телевизора.

– …И ещё один труп был найден сегодня утром на станции метро Сады 5, – продолжал, между тем, литься из телевизора голос комментатора. – Труп изуродован колёсами поезда, или может даже поездов, до неузнаваемости и опознать его родным, скорее всего, придётся по его одежде.

Тут Паша и его мама увидели, как изображение на телеэкране стало увеличиваться, словно объектив камеры стал приближаться к распластанному на перроне окровавленному трупу. Мать и сын напряжённо всматривались в показываемые по телевизору изувеченные человеческие останки, перемешанные с изорванной одеждой. И тут… Взгляды Павла и его матери, наверное одновременно, остановились на одной весьма примечательной сохранившейся детали в одежде погибшего. На тёмной джинсовой куртке бедняги в глаза бросался небольшой серебристый значок в виде мчавшегося по небу самолётика. Уже несколько лет вышедший на пенсию отец Павла носил его как память о своей основной специальности лётчика…

* * *

Весь следующий день и для Паши, и для его матери, был сплошным кошмаром. Вначале был звонок из полиции – по оказавшимся у папы при себе документам его личность и адрес проживания установлены были быстро. Весь мир померк у них перед глазами, едва только мать и сын услышали о свалившемся на них горе. С мамой случилась истерика, и Паше, и самому-то едва сдерживавшему слёзы, стоило огромного труда хотя бы немного её успокоить. Потом, едва только придя в себя после потрясения, они поехали на опознание трупа, где мама и вовсе свалилась без чувств. При виде изуродованных останков погибшего мужа ей стало плохо с сердцем. Настолько плохо, что Паше даже пришлось вызывать скорую, а в завершение оставить маму в больнице.

Когда пришёл, наконец, вечер, пустая квартира, где абсолютно всё напоминало о погибшем отце, оказалась для Павла настоящей камерой пыток.

– Батя-батя! – стонал, сжав голову руками, уже несколько часов подряд, усевшийся на диван Паша. – Тебя-то за что? Выходит, этот маньяк-«полицейский» вовсе не чистильщик города от мрази, каким его кое-кто себе представляет!

При последних слова Паша заскрипел зубами. А ведь его-то «подземный» убийца, помнится, не тронул. Не тронул… Стоп! Вспомнив последнее, Паша вдруг отчётливо осознал, что, возможно, он смог бы снова того гада увидеть, если б опять оказался в метро в поздний час. Ведь увидел же он его тогда!

Подумав о последнем, Паша тут же вскочил на ноги. Да! Да! Он сделает это! Сейчас же отправится в подземку и найдёт того ублюдка. Уже вот-вот её станции опустеют, – в связи с последними событиями запоздалых путников под землёй с каждым днём становилось всё меньше и меньше, – и тогда он обязательно снова увидит «промышлявшего» там маньяка.

Увидит, и что потом? А что потом! Паша приложит все силы, чтобы его убить! Пусть даже и был огромный риск, почти что гарантия, что на самом деле погибнет он сам. Если же получится гада «замочить», это будет ему за всех. За отца, за папика Наташки, за Веню! И ещё за целую кучу народа, что бы там за каждого из них не говорили. После смерти отца Паша во все эти россказни не верил абсолютно.