Лорет Энн Уайт - Утонувшие девушки

– Кто-то вломился ко мне в дом, детектив, и оставил крэк на столе поверх моих фотографий. На обороте почитайте.

Энджи перевернула снимок.

«Тебе конец».

Глаза Уинстон вдруг заблестели.

– Я вам позвонила, потому что вы сказали – вам не все равно. И я вам поверила. Не знаю, что за чертовщина происходит, но я хочу, чтобы вы закрыли ублюдков, убивших Фейф. – Мерри отодвинулась вместе со стулом и поднялась на ноги. – И еще одно. Я написала новую статью – все, что знаю о информаторе, о Фейф, о ее сутенере, о блондинчике на «бумере». О том, как круто Фейф вылечила себе зубы и приоделась. Об изнасилованиях, которые начались еще несколько лет назад. О распятиях, нарисованных красным маркером. О словах, которые говорил насильник, что Сатана – отец греха и князь тьмы. Об этой… – она сложила руки на груди и показала подбородком на снимки и флешку на столе, – «Аманде Роуз». О «замше» прокурора и мэре. О красном «Порше», который проехал в эту «АКАША»… Все написала и фотографии приложила. Анонс выйдет в сочельник.

На этом она вскочила и решительно пошла к выходу.

– Подождите! – Энджи успела схватить Уинстон за руку. – Почему вы написали статью заранее?

Мерри поглядела ей в глаза.

– Чтобы дать вам возможность поймать этого скота. И на тот случай, если со мной что-нибудь случится.

– Мерри, что вы сделали с наркотиком? – понизив голос, спросила Энджи.

– Я не употребила, если вы об этом. Я в завязке.

– Что вы с ним сделали?

– Дома оставила.

– Вынесите его из дома, Мерри. Привезите мне. Это улика, на ней остались микроследы.

Но тут открылась дверь бистро, и Уинстон подскочила. Вошли мужчина и женщина, а вместе с ними влетела маленькая птичка. Дверь медленно закрылась, и птица оказалась в ловушке. Она летала по застекленной галерее и билась в окна. Уинстон смотрела на нее, окаменев, потом вырвала руку:

– Мне надо идти.

– Мерри, послушайте меня, позвольте нам вас защитить…

– Черта с два я позволю, – прошептала журналистка. – Информатор этот, он же из вашей полиции. Может, это он оставил то дерьмо у меня в квартире или стоял с теми козлами на палубе. Если Дамиан и «Аманда Роуз» связаны с тем, что случилось с Фейф, и если Дамиан дружит с сыном прокурорши, а прокурорша трахается с мэром, то я уж и не знаю, куда могут привести такие «ниточки»! Я никому не доверяю, тем более копам. Я сама о себе позабочусь. Я всю жизнь надеюсь только на себя. Больше у меня никого и ничего нет.

– Но вы же принесли мне снимки и флешку…

Взгляд Мерри не отрывался от мечущейся птицы.

– Потому что вы сказали – вам не все равно.

– А что вам известно про те изнасилования, Мерри? Вы должны мне рассказать.

Репортерша снова покосилась в окно на дорожку, ведущую к шоссе, нагнулась к Энджи и сказала еле различимым шепотом:

– Я точно знаю, потому что я была одной из его жертв, ясно вам? Это случилось со мной пять лет назад. Красное распятие, нож к горлу, срезанная прядь волос. Вот почему Эллисон Фернихок согласилась со мной говорить. Она рассказала мне о Салли Риттер.

– А…

На тропинке показался мужчина средних лет, приближающийся к бистро. При виде нового посетителя лицо Уинстон исказила паника.

– Мне пора, – бросила она и выскочила за дверь. Сбежав по ступенькам, она поспешно зашагала по пирсу к берегу. Энджи увидела, как репортерша в черном, низко надвинутом капюшоне, скрывавшим даже профиль, дошла до зеленого «Фольксвагена»-«жука» и села за руль. Паллорино достала свой мобильный.

Мэддокс ответил на втором звонке.

– Есть, – тихо сказала она, провожая глазами отъезжающий «горбунок». – «Аманда Роуз», яхта класса люкс. Ко мне попали фотографии, доказывающие, что в пятницу вечером Нортон-Уэллс поднимался на яхту вместе с сутенером Фейф Хокинг. Этого же сутенера видели в обществе молодого блондина лет двадцати, который ездит на черном «бумере».

Расправив плечи, Энджи набрала воздуха в грудь и вошла в оперативный штаб «Улитки», неся конверт Мерри Уинстон.

В комнате было шумно: детективы листали папки, беседовали с экспертами, лихо печатали что-то на компьютерах, стоявших на столах вдоль одной стены. Было душно и пахло подгоревшим кофе и пончиками, которые кто-то принес в качестве воскресного завтрака. Когда Энджи вошла, никто даже не поднял головы: о ее отсутствии давно забыли в горячке новых находок. Расследование стремительно набирало темп: Мэддокс уже объявил следственной группе, что анонс Уинстон вместе с фоторепортажем выйдет в сочельник, до которого остались считаные дни. Внутреннее облегчение, которое испытала Энджи, не передать словами.