Лорет Энн Уайт - Утонувшие девушки

Фиц плотно прикрыл дверь. Жалюзи уже были опущены, чтобы закрыть кабинет от общего зала.

– Тиллерман раньше работал в полиции Ванкувера, – продолжал Фиц. – Может, вы даже знакомы – Ванкувер же входил в вашу юрисдикцию.

– Я служил в канадской королевской конной полиции, и хотя наш объединенный убойный отдел действительно сотрудничал с ванкуверской полицией, мы не встречались. – Мэддокс взглянул на Тиллермана, неподвижно сидевшего с каменным лицом.

– Понятно, – скрипуче протянул Фиц, и у Мэддокса возникло ощущение, что с ним играют. Оценивают. В нем крепла настороженность. Про себя он поблагодарил Хольгерсена за предупреждение, если тот, конечно, искренне хотел ему помочь.

– Что у вас с лицом, сержант Мэддокс? – осведомился Фиц.

Мэддокс повторил историю с ослабшим шкотом.

– Понятно.

Мэддокс молча ждал.

Фиц кашлянул:

– А ваша напарница, детектив Паллорино, сегодня заболела?

Напряжение усилилось.

– Мне об этом еще не сказали.

– Пищевое отравление, – махнул рукой Фиц. – Или что-то подобное. Она оставила сообщение на телефоне сержанта Базьяка.

– Понятно, – ответил Мэддокс, копируя Фица. У того в глазах мелькнул недобрый огонек. – Сэр, при всем уважении, не могли бы вы сказать, зачем я здесь, чтобы я мог ответить на все ваши вопросы. Дело в том, что мне нужно подготовить отчет к началу брифинга, который состоится… – он взглянул на наручные часы, – через шесть минут.

– Понятно. Дело в том, что… – Фиц потер подбородок. – Вы, а иногда и детектив Паллорино присутствовали на приватных совещаниях с Базьяком. Без участия остальных сотрудников следственной группы.

Лео, подумал Мэддокс. Наверняка этот старый хрыч. Он сунулся к Базьяку с результатами экспертизы и видел их в кабинете втроем.

– Совершенно верно. Если это все… – Мэддокс сделал движение встать.

Фиц приподнял руку, жестом приказывая ему оставаться на месте.

– Какова была тема вашего приватного общения?

Мэддокс в упор посмотрел в глазки Фица:

– Опять-таки, при всем уважении, сэр, но почему мне задают такие вопросы в присутствии сотрудника отдела внутренних расследований, когда вы можете лично спросить об этом моего шефа Базьяка? Конечно, если в отношении меня возбуждено внутреннее расследование, тогда я…

– О, нет-нет, ничего подобного. – Фиц через силу улыбнулся. – Я вызвал вас, чтобы поручить вам провести брифинг вместо сержанта Базьяка.

– Что?!

Фиц подался вперед, сцепив руки поверх настольного календаря:

– Более того, я бы хотел предложить вам занять его место в качестве руководителя следственной группы.

– А где Базьяк?

Фиц взглянул на Тиллермана. Тот слегка кивнул с непроницаемым видом, и Фиц ответил:

– Сержант Базьяк временно отстранен от службы до окончания внутреннего расследования.

– Вы подозреваете, это он тайный информатор? Выбалтывает детали дела, которое сам же и ведет?!

Фиц почесал свой хрящеватый острый нос.

– Конфиденциально могу вам сказать, что мы не исключаем наличия… как бы выразиться… тайного сговора между старыми работниками департамента столичной полиции Виктории с целью подрыва деятельности правоохранительной системы…

– То есть заговора?!

Молчание.

Иисусе, ну это уже…

– А еще мы ждем от вас официальной оценки работы детектива Паллорино, которая пока продолжит работать под вашим началом. Скажем, через две недели на брифинге? Здесь, в моем офисе?.. Нельзя сказать, чтобы она полностью справлялась с обязанностями, что косвенно подтвердил инцидент, закончившийся смертью ее напарника. Сержант Хашовски был одним из самых опытных и уважаемых детективов в управлении, он пользовался всеобщей симпатией. Я считал его своим другом.

Так вот где собака зарыта… А этот Фиц мстительный тип – винит Энджи в смерти Хашовски (как, впрочем, и Лео, и некоторые другие) и ищет реванша. Он намерен уничтожить ее, устроив кабинетный самосуд, и рассчитывает использовать внутреннее расследование и лично Мэддокса, чтобы нарыть против нее хоть что-нибудь.

Все это разительно отличалось от просьбы Базьяка дать неформальный отзыв о работе Энджи, потому что она давно просится в убойный отдел. Фиц задумал расправу, несправедливую и насквозь сексистскую.

Неудивительно, что Паллорино вела себя как параноик: у нее были на это причины. Теперь ясно, почему она всячески сопротивляется затее с психологической оценкой.

Ну и гадюка же этот Фиц…

Кашлянув, Мэддокс бесстрастно отозвался: