Кристофер Голден - Арарат [litres]

– Могу предложить что-нибудь выпить, пока вы ждете?

Моргнув, Ким взглянула на официанта – худого молодого человека с идеально уложенной прической и искусно подбритой щетиной на подбородке.

– Пока только воды, – ответила она.

Официант исчез так деликатно, словно был плодом ее же воображения. Она продолжила сидеть и ждать на солнышке, наслаждаясь теплом и светом. Пригревшись, она зажмурилась на мгновение, но тут же быстро открыла глаза. Каждый раз, когда она закрывала их, перед ней возникали картины того, что она надеялась никогда больше не увидеть.

Над дверью звякнул колокольчик, и она подняла глаза. Маленький столик был расположен так, что угол, колонна и растение в горшке мешали увидеть вход, но она услышала приглушенный голос человека, говорившего с официанткой, и уже знала, что это Уокер – до того, как он успел появиться в поле ее зрения. Увидев ее, он улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. Она сделала то же самое. Первую секунду или две они присматривались друг к другу, взаимно изучали лица, ища только им известные признаки – слишком широкую ухмылку или оранжевый блеск в глазах, способный затмить как солнечный свет, так и тени.

Это уже вошло в привычку: всякий раз, встречая кого-либо, она очень внимательно вглядывалась в человека, задаваясь вопросом, тот ли он, за кого себя выдает. Пульс Ким забился сильнее от облегчения, когда она осознала, что Уокер – это всего лишь Уокер. Поскольку порванные уголки рта его были впоследствии зашиты, он не стремился слишком широко улыбаться, и это было только к лучшему. Раны его почти зажили, но шрамы теперь останутся навсегда.

Уокер шагнул в сторону, поманил кого-то, кто стоял у входа, и спустя секунду к нему присоединился маленький темноволосый мальчик. Он обнял мальчика за плечо, и они вместе подошли к столу.

– Ты смог прийти, – весело заметила она, вставая.

– Смог? – переспросил Уокер. – Мы живем здесь. Это ты приехала издалека. Спасибо, что уделила нам время.

Ким кивнула. Она не хотела пока раскрывать все карты.

– А это, должно быть, Чарли? – спросила она, присаживаясь на корточки.

Мальчик застенчиво улыбнулся. Он был похож на папу, но в чертах его лица присутствовала мягкость и открытая доброта, не свойственные Уокеру.

– Чарли, это моя подруга Сон. Может, скажешь «здравствуйте»?

Мальчик протянул руку для рукопожатия.

– Приятно познакомиться, Сон.

– Взаимно, сэр, – ответила Ким, поддержав его официальный тон. – Твой отец сказал, что тебе нравится это место.

Мальчик оживился и приступил к любимому делу: к составлению начинок для пиццы путем комбинирования различных ингредиентов из длинного списка. Вся его застенчивость куда-то пропала. Они сидели втроем за столом, под лучами солнца, и, пока мальчик развлекал их, Ким и Уокер смогли отвлечься от пережитых вместе ужасов. К тому моменту, когда вернулся официант, Чарли помог обоим радикально усовершенствовать заказы на пиццу. Он прямо светился от гордости за свои познания.

– …и свежую моцареллу – только шариками, а не в виде измельченной дряни, – закончил объяснять официанту мальчик.

– Разумеется, сэр, – ответил официант таким тоном, словно перед ним сидел конгрессмен, а не четвероклассник, и отправился выполнять их заказы.

– Итак, напарник, что сделаем теперь? – спросил Уокер.

– Помоем руки, – простодушно ответил Чарли, отодвигая стул.

Затем встал и выжидающе посмотрел на отца.

– Ты первый, – сказал Уокер сыну. – Я сразу после тебя.

Лицо Чарли перестало излучать доверчивую открытость. Девятилетняя невинность уступила место острой проницательности, с какой он переводил взгляд то с отца на Ким, то обратно.

Наконец он кивнул.

– Хорошо. Только не целуйтесь на людях. Это стыдно.

Мальчик отправился мыть руки, а Ким почувствовала, что краснеет. Уокер посмотрел ему вслед, затем повернулся к ней.

– Прости.

Она с вызовом вскинула голову.

– А что, у него была причина ожидать, что мы сразу начнем целоваться, как только он отойдет от стола?

Помрачнев, Уокер вяло пожал плечами.

– Он допрашивал меня по дороге. Один из вопросов был – целовались мы уже или нет.

– И ты сказал, что да.

– Есть много вещей, которые я не могу ему рассказать, – ответил Уокер. – Но я обещал быть честным с ним во всем остальном.

Ким поскребла ногтями по текстурированной хлопчатобумажной скатерти. Затем облизала губы.

– Что тебе известно? – спросила она.

Оглядевшись и убедившись, что их не подслушивают, Уокер слегка подался вперед.