Рональд Четвинд-Хейес - Элементал и другие рассказы

— Так-то лучше. А теперь сконцентрируйся. По­думай обо всех темных вещах. Купайся в темных водах полузабытых грехов; вспомни все поступки, которые почти забыла, потом позволь мыслям стать трубками, которые засасывают... Вот так. Господи, ты быстро усваиваешь, но, думаю, у женщин больше темных мыслей в головах.

Ее скелет сформировался очень легко; внутрен­ние органы заняли свое место, плоть покрыла кос­ти, и вскоре она была готова.

Кэрон сделала первый глубокий вдох, потом бы­стро вновь обрела язык.

— Ублюдок!

— Ну, ну, — он протестующе поднял руку, — ус­покойся...

Внезапно она разрыдалась, и он обнял прекрас­ное белое тело, и нежно поцеловал ее.

— Ну, ну. Все закончилось. Я так скучал по те­бе, мне было одиноко. Ужасное одиночество про­клятого.

— Зачем ты это сделал? — Она вытерла глаза тыльной стороной руки. — Зачем ты это сделал?

— Всякий пьет того, кого любит, — неправильно процитировал он. — Ты была рядом, я нуждался в тебе. Думаю, в глубине души я хотел, чтобы ты присоединилась ко мне.

— И мы больше никогда не расстанемся?

Он покачал головой.

— Никогда. Ночь будет принадлежать нам веч­но.

— И никаких кольев в сердце? Никаких поджо­гов?

Он рассмеялся.

— Это цивилизованная страна.

С дороги, граничащей с их садом, донеслось пе­ние. Голос взвился в поклонении Бахусу. Не мело­дичный голос — он был хриплым, неприятным уху — но глаза Кэрон заблестели от чудесной, прекрас­ной радости.

«Нелли Дин, о Нелли Дин.

Черт возьми, где ты была.»

— Путешественник возвращается домой на вол­нах вина, — мягко сказал Гурни.

— Я так голодна, — прошептала Кэрон.

— У тебя есть время перекусить, — заверил ее Гурни. — На твоем месте я бы не медлил.

— Думаешь, я буду?

Она на цыпочках подошла к двери, прекрасная лесная нимфа, ее глаза сияли девичьим предвку­шением. Она остановилась.

— Ты не пойдешь со мной?

— Спасибо, я ужинал.

Он ждал. Певец приблизился; его припев был данью плодородному воображению.

«О Нелли Дин, я пойду за тобой,

Если ты запрыгнешь на травянистый холм,

Я столкну тебя,

Потом я...»

— Ой, что за !

— А ! — кивнул Гурни. — Он увидел.

Пауза. Потом:

— Чтоб мне провалиться! В чем мать родила! Ну, иди сюда.

Его крик начался на высокой ноте, затем сме­нившись отвратительным бульканьем. Гурни лег на кровать и счастливо задумался о предстоящих го­дах. Конечно, их похоронят на погосте, но это бу­дет не важно, и кто-то другой будет жить в кот­тедже. Он надеялся, что это будет порядочная се­мья, большая семья, с которой они с Кэрон смогут поладить. Кто знает, со временем они могут по­строить процветающее сообщество.

Вернулась Кэрон, с кровавым ртом и влажными глазами; ее зубы казались красными жемчужина­ми.

— Я наелась до отвала, — призналась она.

— Ты выглядишь великолепно. Как Афродита, съевшая красный виноград.

— О, я испачкалась? Пожалуйста, не говори, что я испачкалась.

— Иди и умой лицо, — сказал он, — но поторо­пись. Скоро рассвет, и нам придется уйти.

Она вошла в ванную, и он услышал звук бегу­щей воды. Как ошибались старые сказки — будто бы вода могла не только очищать. Смыть следы греха, очистить лицо с красивыми, мягкими губа­ми, ласкать руки.

В его голове была музыка — пульсирующие ба­рабаны, сталкивающиеся тарелки, трепещущие скрипки — и он был богом плоти, высшим власте­лином крови, истинным королем ночи. Он встал и направлялся в ванную, когда Кэрон издала при­глушенный крик, и внезапно они оба стали атома­ми сознания, парящими по комнате.

Первые бледные пальцы рассвета проникли сквозь шторы, и снаружи, в саду, восходящее солнце улыбалось новорожденному дню. Тени мед­ленно отступили, словно ища защиты от несущего смерть света, в то время как лютик раскрыл свои желтые лепестки и возрадовался, что ночь мертва.

В саду, под ракитником, где тени все еще таи­лись не потревоженными, скворец выклевал изви­вающегося червя из свежезаполненной могилы.

Они заблудились. Розмари поняла это и выска­залась, не экономя резких выражений. Брайан также не питал иллюзий относительно их положе­ния, однако все еще отказывался признать его без­выходным.

— Человек не может взять и заблудиться в Анг­лии, — заявил он. — Мы непременно выйдем на шоссе, если все время будем двигаться по прямой.

— А что, если мы просто ходим кругами? — спросила Розмари, в ужасе обводя взглядом окру­жавший их дартмутский пейзаж. — И в конце концов, что, если мы увязнем в болоте?