Сергей Байбаков - Лесные Боги

Княжич пожал плечами — он не знал. Любомысл, подняв глаза к небу, стал что-то высчитывать, морща лоб и беззвучно шевеля губами. Закончив вычисления, старик с торжеством воскликнул:

— Не больше года, парни! Можете порадоваться, — Витольд в Виннете девять лет отслужил. А он с дружиной на десять нанимался. Я это точно знаю — при мне найм происходил.

Прозор тяжело вздохнул. Жаль, что он не князь Молнезар. Уж у него-то эти викинги на службе не задержались бы. Ни дня, ни полдня, ни часу! Уж он-то не посмотрел бы на свое княжеское достоинство! Хотя, Добромил прав: конечно, князю нельзя так поступать. Виннета — врата Альтиды. Иноземных гостей через нее немало проходит. По миру слухи пойдут, что альтидские князья своего слова не держат. А так нельзя — уважение, оно дорого. Слово князя должно быть так же крепко, как крепка Альтида.

— И чего теперь делать? А, Любомысл? — спросил Борко, жмурясь на солнечные блики, что пробивались сквозь густую листву.

Парню стало хорошо — рука перестала саднить, и жизнь снова стала казаться безоблачной и радостной. И вопрос он задал просто так. Подумаешь еще один покойник! Теперь Борко их не боится. Но чтобы не было хлопот в будущем, лучше решить этот вопрос сейчас. Молодец тронул висящий на шее кусочек серебра — теперь он с ним никогда не расстанется. Вон оно как дело повернулось: надежней ножа и брони защита!

— Ты у нас знаток нежити. Подскажи, этот викинг — покойник неприкаянный, он опасен?

Старый мореход промолчал. Что он мог ответить? Одна надежда на ведунов, да на волхвов. Им потустороннее — оно, если им и не подвластно, так хоть знают, как от него обезопаситься можно. Гнилая Топь, в которой невесть что завелось, да покойник что с глаз монеты скидывает — это их ума дело. А он пока не знает. Вот когда разберутся со всей этой нежитью, тогда и он на такие вопросы сразу отвечать начнет. А пока…

— Приедем к волхву, видно будет, — глуховато ответил старик. — А мы и так сделали все что могли.

— А чего мы такого сделали? — подивился Прозор. — Вона, как зайцы из этой Древней Башни порскнули! Это что — дело? Нет, это не дело, Любомысл. На своей родной земле, да от всякой нежити бегать? Не годиться!

— Эхе-хе, — покряхтел старик. — Скоро у тебя седой волос пробьется, а умом ты — как был дитем, так и остался. Сначала скажешь — потом подумаешь. — И с неожиданной горячностью Любомысл возвысил голос. По всей видимости, слова предназначались не только Прозору, но и молодым парням. Чтобы, прежде чем глупость ляпнуть, подумали. Слово, как говорится не воробей. — Княжича мы уберегли! Наследника! Будущего властителя этих мест! Понимаешь, Прозор? И Добромил невредим, и мы выжили! А это уже немало. Теперь все в вендских лесах узнают, что на этой проклятущей Гнилой Топи в ночь равноденствия творилось. И быстро узнают. Весточки бы-ы-стро полетят. Молва разнесется и подмога придет. Мы в этом деле — первые пособники. Мы подмогу первыми приведем, волхва, на которого Велислав такую надежду возлагает.

— Как там он? — грустно сказал Добромил. — Мы-то здесь… живые. Радуемся. А вот он. И друзья наши погибли, — вздохнул княжич. — Их Морана взяла, а нас нет.

Любомысл смущенно крякнул. Вышло, что он глупость сказал. Княжич урок ему, старому пню, преподал. Сам же учил, что думать надо, прежде чем сказать. «Наверно старею, — грустно подумал княжий наставник. — Учил-учил отрока, что жизнь друга важнее всего, и вот…»

Мальчик любил Велислава. Суровый и немногословный вендский наставник занял в сердце княжича особое место. Добромил подражал ему, мечтал, что когда вырастет, то станет таким же, как предводитель своей охранной дружины. Велислав, казалось, всегда знал, что надо делать, и делал задуманное так, что всегда выходило как нельзя лучше. Что ж, если Велислав решил остаться — значит, у него для этого была серьезная причина. Добромил вздохнул.

— Не переживай, князь, — широко улыбнулся Прозор, — не печалься о Велиславе. Не такой он человек, которого, вот так — запросто, сможет кто-то одолеть! Тем более какая-то нежить. Вывернется. Верь! Думаю, уже сейчас у него все хорошо, и только нас дожидается. Знаешь, мне иной раз кажется, что всемогущий Род не одной жизнью его наградил. Еще несколько дал — про запас. И умом вожак наш не обделен. Мне б хотя бы половину его разума, я бы… Вон, — неожиданно вспомнил Прозор, — когда дикари-бруктеры к нашим лесам подходили, что было? Ты не знаешь, княжич, а я отвечу: не совладали бы с ними альтидские войска. Все бы полегли, как один. А чем кончилось? Победили мы тогда. И все Велислав! Он умом своим великую силу и победил, и в обрат ее завернул. И крови с нашей стороны ни капли пролито не было! А все Велислав. Да-а… — Протянул Прозор. — Было дело десять лет назад. Не то, что этой ночью.