Было 6:15 утра. Арчи сидел за своим столом уже час и десять минут и выкурил за это время две сигареты. Курение здесь было запрещено, но Арчи это запрещение ни в грош не ставил, как и Оливер Уолтон – соседний стол справа – и еще половина работающих здесь людей, которые тянули каждую рабочую неделю на грани нервного срыва. Арчи проворачивал в плохой день сделок как минимум на сто миллионов долларов.
В секции Арчи сидело шесть трейдеров. На компанию работало больше двух тысяч человек по всему миру, но Арчи с коллегами последние три года выдавал сорок процентов всего дохода компании. Никто не смел сказать Арчи Уоррену, что он не может здесь курить.
По экрану ползли имена клиентов и названия компаний-клиентов. По громкой связи объявили заявку из Токио: «„Ямаичи“ покупает конвертируемые акции „Сумитомо“ на сумму десять миллионов долларов по цене 99,5 или ниже».
Когда токийский рынок закрылся, Арчи зажег третью сигарету и быстро проверил свои позиции, готовясь к предстоящим торгам в Лондоне. Он также пролистал список совершенных за ночь японских трансакций и заметил сделку стоимостью пять миллионов долларов, предметом которой были ценные бумаги компании, редко появлявшейся на рынке. Это привлекло его внимание. Название компании-клиента показалось смутно знакомым. Ферн-банк. Дилером был Оливер Уолтон.
Ферн-банк. Название вызывало какие-то ассоциации, но какие? Арчи зевнул. Может, если бы он вчера вечером не выпил столько портера, сегодня у него в запасе было бы больше мозговых клеток. Он повернулся к коллеге:
– Эй, Олли, что это за контора – Ферн-банк?
– Швейцария, – сказал Уолтон. – Частный банк. Частный-пречастный.
Арчи знал, что это означало.
– Серьезные игроки?
– Серьезнее некуда.
Арчи откинулся в кресле и затянулся сигаретой, напрягая мозги изо всех сил. И вдруг вспомнил.
Джон сидел в своем новом «БМВ». Он все-таки решил купить его – дела шли так хорошо, что он мог себе это позволить, не задумываясь о том, одобрит ли мистер Сароцини покупку.
Почти пять месяцев банкир напоминал о себе только краткими телефонными звонками раз в две недели, когда спрашивал исключительно о здоровье и настроении Сьюзен и не говорил и двух слов об отражающих текущее положение дел в «Диджитраке» отчетах, которые Джон регулярно отсылал, и замечал только, что они выглядят удовлетворительно.
Не вспоминал он и о своем обещании сводить Сьюзен куда-нибудь. За все время он ни разу не позвонил ей самой. Джон подозревал, что она несколько разочарована и находит такое поведение странным.
Хотя, может, мистер Сароцини и прав. Они со Сьюзен справлялись с ситуацией, только избегая разговоров о ней. Прошло уже пять месяцев, оставалось четыре, и все получалось, крышка сундука была закрыта. Джон восхищался стойкостью Сьюзен.
В итоге все сложилось хорошо. Они сохранили бизнес и дом. Смогли приобрести новую машину. Джон хотел купить машину и Сьюзен, но она была вполне довольна своим стареньким «пежо». А у него теперь есть кабриолет, о котором он так мечтал: темно-синий металлик, сиденья из кремовой кожи, кондиционер, полный набор игрушек – с некоторыми он сейчас возился, застряв в утренней пробке на Альберт-Бридж. На часах было 7:15, для пробок еще рано, но задержку создавали ведущиеся на мосту дорожные работы.
За последние пару месяцев на «Диджитрак» свалилось столько заказов, что Джону, чтобы справиться с возросшей рабочей нагрузкой, приходилось выезжать из дому на час раньше. Гарет же был на волоске от нервного срыва.
Джон нажал на кнопку на панели CD-магнитолы, и салон заполнил голос Фила Коллинза. Джон недавно видел по телевизору программу, в которой говорилось, что рок-музыка стимулирует работу мозга, и начал слушать ее каждое утро по дороге в офис. Он стал думать о наступающем Рождестве, до которого оставалось всего три недели. Где провести праздники? Что подарить Сьюзен? Обычные рождественские мысли. Но не совсем.
Он бы съездил покататься на горных лыжах, как в прошлое Рождество. Арчи пригласил их составить компанию им с Пайлой в Швейцарских Альпах, но пришлось отклонить его предложение из-за беременности Сьюзен. И в любом случае Сьюзен не хотела никуда ехать. И Майлз Ванроу хотел, чтобы она находилась поблизости от него, – и, скорее всего, он был прав, поскольку у нее не прекращались сильные боли. Сначала Ванроу утверждал, что это спазмы, но пару недель назад определил кисту яичника. Почему он раньше не мог понять, что это киста?
Читать дальше