Питер Джеймс - Роковой выбор [litres с оптимизированной обложкой]

– Мне сказали. – Он поколебался. – Сьюзен, прости меня, я… – Он не мог разобраться, что на самом деле чувствует, и не знал, что ему говорить. – Мне правда очень жаль, что все так получилось, – неуклюже закончил он. – Джон протянул руки, чтобы прикоснуться к жене, надеясь успокоить ее, но она не подняла глаз и не посмотрела на него. Она не сводила взгляда с ребенка. Поэтому он просто погладил ее по плечу, затем дотронулся пальцем до ее щеки. Сьюзен по-прежнему не реагировала.

– Он сказал, что это я убила ее.

Джон выждал секунду, затем спросил:

– Кто сказал?

– Он сказал, что я убила Кейси. Разъединила трубку подачи воздуха.

По ее щеке скатилась одинокая слеза. За ней еще одна и еще одна. Джон достал из кармана платок и вытер их. Он будто пришел в палату к незнакомке, а не к своей жене.

– Кто это сказал? – повторил он.

– Медсестра. Медсестра Коук. Мне сказал мистер Сароцини, а ему – медсестра Коук. – По-прежнему не глядя на него, она сказала: – Это неправда, я не… я…

Он вытер слезы еще раз.

– Родители тоже думают, что это я ее убила. Я не убивала, Джон. Они могут говорить что угодно, думать что угодно, но ведь они не могут отнять у тебя правду, если ты ее знаешь. Ведь так?

– Да, – ответил он.

– Только ради нее я и жила.

В палате было два жестких стула. Джон подвинул один из них к кровати и сел. Он отмахнулся от обиды, вызванной этими словами Сьюзен.

– Я знаю. Ты делала для нее все, что могла. Ей повезло, что у нее была такая сестра, как ты. – Он снова посмотрел на младенца, на его безостановочно сосущий маленький ротик, на волосы – рыжие волосы Сьюзен, на крохотный курносый носик.

Он поискал черты мистера Сароцини в ее лице, но их не было. Это целиком была Сьюзен – это был ее маленький клон. А может, ему просто хотелось так думать.

– Ты была ей замечательной сестрой, – сказал он. – Ты делала для нее все, что могла. Ее жизнь без тебя была бы гораздо хуже… – Он замолчал, вдруг вспомнив, как Сьюзен воткнула антенну мобильного телефона в глаз Майлза Ванроу, и содрогнулся. Мистер Сароцини был прав, когда советовал ему не упоминать об этом. Ей и без того достаточно потрясений.

Он наклонился к ней поближе и прошептал ей на ухо:

– Я не верю, что ты убила ее. – Ему было все равно, услышат его или нет. – И я люблю тебя больше всего на свете.

Она посмотрела на него – один мимолетный нерешительный взгляд – и снова опустила глаза к Верити.

У Джона было тяжело на сердце. В какую же заваруху он ее втянул! Он почувствовал острую ненависть к управляющему его банком, мистеру Клэйку. Во всем виноват мистер Клэйк с его Библией, лежащей на столе. Если бы только он оставил его на некоторое время в покое, вложенные в бизнес деньги вернулись бы, и ничего, ничего бы не случилось.

А теперь его жена лежит на больничной койке, над ней нависло обвинение в убийстве сестры и нанесении тяжких телесных повреждений, а ее грудь сосет не его ребенок.

Господи, да что заставило его согласиться на безумные условия мистера Сароцини? Почему у него не хватило мужества сказать «нет»? Почему он не смог отказаться? Они бы справились – ну лишились бы бизнеса и дома, зато сохранили бы самих себя. А теперь… От них уже ничего почти не осталось.

Сьюзен подняла голову, несколько секунд смотрела на него, опять опустила голову. Затем едва слышно сказала:

– Мистер Сароцини сказал, что позволит мне оставить ее у себя.

Джон в изумлении уставился на нее.

Она нервно взглянула на него и спросила:

– А ты позволишь?

Посетители стали приходить начиная с двух часов пятнадцати минут следующего дня. Первой была пожилая, довольно жалкого вида пара в добротной, но устаревшего вида одежде. Ее давно стоило продать на благотворительном базаре. «Или, может, они как раз ее там и купили», – подумал Джон.

На бейдже женщины было написано: «Миссис М. Лебовик». У нее были подкрашенные синим волосы, ярко-красная помада на губах, безвкусные украшения и бархатная шляпа колоколом. В руках у мистера С. Лебовика была мягкая фетровая шляпа, на груди – тускло-коричневый заношенный галстук. Выглядел он полным подкаблучником. «Они похожи на венгров, – подумал Джон. – Или на румын или поляков. Откуда-то оттуда».

– Она красивая, – сказала женщина.

У нее был сильный бруклинский акцент. Не обратив никакого внимания на Сьюзен и Джона, она подошла прямо к кроватке Верити. Мужчина последовал за ней. Он приближался к Верити с благоговейным и подобострастным видом. Они встали перед кроваткой, будто пред алтарем, и, закрыв глаза, произнесли беззвучную молитву.