Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Их надо или убить, или накормить. Первый вариант мне нравится больше, но для него нужен популярный кесарь и его правая рука — палач и изверг, на которого потом расстрел демонстрации повесят и которого самого повесят. Палачей и извергов найдем без труда, но с кесарем не задалось.

— То есть если бы Эдельстерн остался жив…

— Я бы без колебаний предложил стрелять по толпе. Лет десять мира нам бы это дало. Мира — как отсутствия внутренней войны, я имею в виду, покоя, конечно, нам бы не дали. Посудите сами, мессир. Пуля стоит меньше четверти марки, а нормальный дневной паек — марку. Что здесь можно обсуждать?

С точки зрения Вету обсуждать, пожалуй, и вправду было нечего. При толпе в пять тысяч человек, например, выходило больше трех тысяч семисот марок чистой экономии. Маги оперировали предельно абстрактными величинами.

— Но Эдельстерна с нами больше нет.

— Поэтому я бы накрыл столы на площади. Это, как минимум, сбило бы всех с толку. Пришли орать и требовать — а там хлеб-соль. Процентов восемьдесят разошлось бы по домам с сытыми желудками и полным отсутствием идей о социальном равенстве в головах. Такие мысли долго живут или у голодных, или у тех, кто голодным не был никогда.

Пожалуй, в словах уже явно поклевывающего носом Вету имелась определенная логика.

— Что сделаем мы, я представляю. А что сделают они, Кай?

— А им, в отличие от нас, можно особенно ничего не делать — время и осень справятся и без чужих усилий. Рэда полыхнет, искры полетят… Впрочем, на месте регента и компании я убил бы вас. Удобно, когда жандармы… удобные.

— Сколько раз я говорил, что мы не жандармы, а тайная полиция?

— А уж тайная полиция в такой ситуации точно должна быть ручная. Либо мертвая. Второе, как мы уже выясняли, дешевле.

— Просматривайте вероятность покушений. В первую очередь — на кесарских детей. Во вторую — на меня. На сколько вперед вы можете видеть теперь?

— Сутки, и это при большом везении.

— Этого достаточно, чтобы заметить резкие всплески.

Условия чудовищные, но даже при них охранка еще могла сносно работать. Наследников следовало всеми правдами и неправдами вывезти из дворца, а лучше — из столицы. Кесаревна Стефания была достаточно умной женщиной, чтобы при надобности обнаружить у детей слабость и головокружения от недостатка чистого деревенского воздуха.

— Резких всплесков не будет, — пробормотал Кай.

— Почему? — несколько удивился Винтергольд.

Вету окончательно сполз на подлокотник и положил ладонь под щеку. Сладко прижмурился.

— Почему ты уверен, что резких всплесков не будет, Кай?

— Буря во Мгле все забивает. Почти все вероятности лежат в районе пятидесяти процентов. И очень много «сцепок».

— Созависимостей?

— Не связанных «или-или». Парадоксальных, если хотите. Когда покушение, допустим, на меня или удастся, или нет — это обычная неопределенность, смотрим и ждем.

— И что не так?

— Покушение состоится. Или на нас с вами, или на наследников. И на кого-то одного оно пройдет успешно. Хотя эти события, при обычных обстоятельствах, не были бы связаны между собой. Ни вы, ни я и близко не подойдем к кесарским детям для их же безопасности.

— Это точно?

— Уже ничего не точно. Женщина в костяных браслетах, которая уехала — мельница богов. В тех вероятностях, которые видим мы, ее вообще не существует. Если такая совершит покушение, я никого не смогу защитить.

— Именно поэтому госпожу Дагмару вежливо попросили покинуть столицу и сопроводили до моря.

— Женщина с каким-нибудь другим красивым северным именем могла остаться. Или мужчина с южным. Кто угодно. Рядом работает мельница, я почти уверен. И кого-то из нас она да перемелет.

— Тебя, меня или кесарских детей?

— Или вас, или кесарских детей. Про меня я там ничего не вижу.

— Ты уверен?

Герхард Винтергольд почувствовал, что сердце пропустило удар.

— Tertium non datur, — сонно пробормотал Вету. — Закон исключенного третьего — красиво звучит, да? А выглядит, как правило, отвратительно… К слову, будь выбор за мной, я бы защищал не наследников, а вас. Потому что это просто дети с такой же красной кровью, как у всех, девочек жалко, а вот со старшим, видит небо, мы еще наплачемся…

До сего дня Герхард Винтергольд полагал, что Кай политикой вообще не интересуется сверх профессиональной надобности, и уж точно не имеет предпочтений. То, что он их озвучил, да еще в такой ситуации, ему совсем не понравилось.

— Немедленно закрой свой рот.