Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Не представляю, какая вакансия в нашем полку может подвернуться дипломату, — сухо ответила Зондэр и, в нарушение субординации и элементарных правил вежливости, развернулась к Ингрейне спиной и стала преспокойно поливать цветы на подоконнике. Давно следовало этим заняться, а то фиалки уже живо напоминали собственные скелеты, а на герани еще и саван в виде паутины лежал.

Каблуки процокали от двери, но на середине кабинета шум стих.

— Развернитесь, я с вами разговариваю.

— Мое служебное время, в которое я обязана с вами разговаривать, закончилось четверть часа назад. Частных бесед о молодых людях устав не предусматривает, и я не припомню, чтобы выбирала вас в конфидентки.

— Да, я, определенно, не имела несчастья заслужить вашего доверия и уважения. А воевать вы тоже будете по расписанию, Зоргенфрей?

Зондэр промочала. Вода в графине, из которого она обычно пила, а теперь поливала цветочное кладбище, почти закончилась. И нордэна ощущала прямо-таки насущную необходимость швырнуть в Ингрейну этим самым графином. За нервное утро и еще более нервный вечер. Правда после этого, скорее всего, последовал бы или вызов на дуэль, или вульгарная драка, и про вечерний кофе в обществе Кейси и Эрвина пришлось бы забыть. Мондум крепилась из последних сил.

— Ну тогда можете и лейтенантика вашего капитаном ставить, такое счастье раз в жизни выпадает…

Мондум пропустила мимо ушей и «своего» лейтенантика, и счастье, выпадающее раз в жизни. Ее внимание зацепило упоминание освобожденной вакансии капитана. Как-то уж слишком нехорошо это прозвучало.

Зондэр резко развернулась, крепко сжимая в руке графин, словно это был пистолет.

— Что вы сделали с Кейси?!

Светло-голубые, ставшие почти бесцветными глаза Ингрейны опасно сузились. Зондэр только теперь поняла, что у полковника зрачки почти закрывали радужку. Ходячее северное совершенство явно накачалось чем-то более серьезным, чем даггермар из запасов Магды.

— Я? Что я вообще здесь делаю с Магдой и с вами — это еще вопрос. А вот за то, что вы сделали с Кейси, вы у меня все тут подохнете, — на удивление мягко и спокойно ответила Ингрейна. Сунула руку за отворот мундира. Зондэр, еще не до конца осознав смысл сказанного, следила за ее движениями, уверенная, что сейчас эта чокнутая наркоманка выхватит оружие и выстрелит. Но нет, она извлекла только какие-то карточки. Швырнула на стол.

Зондэр бросила на них быстрый взгляд и почувствовала, как пол уходит из-под ног. Графин разлетелся на тысячу осколков, а Мондум почему-то не услышала звона. Вокруг стояла оглушительная тишина.

На фотокарточке была спящая Кейси, до подбородка накрытая белой простыней. Зондэр очень хотелось верить, что спящая. Она дрожащими пальцами подвинула карточку. На нижней было очень хорошо видно пулевое отверстие в правом виске, между светлых локонов. Такое маленькое, почти игрушечное, совсем нестрашное.

— Создатель…

— Создатель, — выплюнула Ингрейна. — Если я узнаю, что кто-то из вас имеет какое-то отношение к этому — а я всю Мглу переверну, если понадобится, но выясню — никакой Создатель вам не поможет. Зови хоть его и все его белокрылые легионы, а будете у меня, суки, на одной веревке висеть.

Зондэр по-прежнему смотрела на фотографию, мало отвлекаясь на оскорбления. Все, что сказала и могла сказать Ингрейна, казалось слишком мелким рядом с одной-единственной аккуратной дырочкой, крохотной, меньше монетки.

— Я найму мага. Одно, трех, десяток — плевать. Слышите, Зоргенфрей? Если надо, я положу в Дальней Мгле полдюжины этих грязных рэдско-виарских ублюдков и прочего дерьма, но рано или поздно найдется один, который не сдохнет и разберется, что там произошло. И, если выяснится, что девочка погибла из-за вас — что вы знали, догадывались или могли бы догадаться — вас даже не расстреляют, а вздернут, как последнюю мразь, понимаете?!

— Не ори, — выдохнула Зондэр, опускаясь на краешек стола. Воздух над ней как будто обрел вес, став очень тяжелым, и упал на плечи. — Когда?

— Сегодня, — Ингрейна скрестила руки на груди и, как ни удивительно, действительно перешла на спокойный тон. — Около полудня. У нее в крови наркотиков было больше, чем, собственно, крови. Надеюсь, вы понимаете, что это значит?

Это значило только одно. Наклз оказался последним подонком из всех, кто ходил по этой земле. Больше ничего это не могло значить.

— Ей… ей было больно?

— С такой дозой — навряд ли. — Ингрейна уронила сигарету, растоптала ее, потянулась за следующей и долго пыталась поджечь, потому что руки у нее тряслись, как у марионетки. — Мондум, — наконец, сцепив зубы, выговорила она. — Кейси была моя последняя родственница на земле. Последняя на земле, надеюсь, ваши забитые имперскими катехизисами мозги позволяют вам понять, как это, когда на земле больше никого не остается, а небо закрыто? — Нордэна снова уронила недокуренную сигарету, но ничего предпринимать уже не стала, только щелкнула крышкой портсигара и поморщилась, как от зубной боли. — Ей только двадцать пять лет, и двадцать шесть уже не будет никогда. Никогда, Мондум, это очень, очень долго.