Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Я тебе сейчас перелом носа старательно выведу, — прошипел злой, как бес, Эрвин. Жандармы перестали казаться ему серьезной проблемой. А нос Маэрлинга взывал к наведению симметрии как никогда раньше.

— О, он начал огрызаться! — бурно возрадовался Витольд. — Я же говорил, еще не все потеряно. А теперь серьезно, Эрвин. Мир сегодня не кончится. Если верить газетам и магистрам оккультных наук, светопреставление обещают только в будущем году. К чему такой траур?

— Можно подумать, ты б на моем месте плясал от радости, — пробурчал Эрвин, высвобождая руку.

Предположение, конечно, было глупейшим. Потомственный аристократ и родич кесаря никак не мог бы оказаться на месте безродного рэдца с фальшивой метрикой и зараженной какой-то неизлечимой гадостью кровью.

— А что б нет? Эйнальд! Вдумайся, Эрвин! Чистый воздух, девственные леса, не слишком девствен… ну то есть вполне себе свободных нравов аристократки, крестьянки с пышными, гм, косами. Меня б туда — эх… Дурак ты, Эрвин, счастья своего не видишь.

— Я тронут, я очень тронут твоей заботой.

— Судя по всему, ты у нас сейчас тихо тронешься. Не надо. Сядешь спокойно в поезд, подумаешь и увидишь, что жизнь бесовски хороша.

— Чего ты вообще сюда пришел? — резко поинтересовался Эрвин. Витольд поднял брови:

— Вообще-то я твой друг, если ты не заметил еще.

— Вот именно, не заметил, — Эрвин быстро огляделся и шепотом добавил, — да ты мне ни слова не сказал за два дня, «друг» ты разэтакий.

Маэрлинг смущенно улыбнулся и с кристальной честностью ответил:

— Да я позже тебя узнал. Пьяный был. До майора дошел в полдень. Она с меня чуть шкуру не спустила.

— Да ну?

— Ну да. Понимаешь, приятель гимназических лет женился, позвали на проводы его холостой жизни. Приехали, как водится, выпили, закусили, пошли по актри… в театр! В общем, все начиналось хорошо и продолжилось еще лучше… Первый ресторан я помню, второй помню, третий уже смутно, что дальше — не помню. Представляешь, Эрвин, просыпаюсь я утром, голова болит адски, смотрю — мои, вроде, штаны на люстре висят, поворачиваю голову — а там парень какой-то дрыхнет! Я так до тех штанов и подскочил! К счастью, на той же кровати спали еще две девицы, так что все в порядке, но, гм, непорядок. Вылетаю я, значит, на улицу, на ходу впрыгивая в одежду, потому что помню, что в понедельник в девять утра я должен быть в штабе, красивый и трезвый. Там какая-то баба в платке улицу метет. Я к ней, мол, подскажи, где тут можно извозчика поймать? Ну, или омнибус на крайний случай. Она на меня смотрит-смотрит, губами шамкает, а потом как скажет: «Омнибус что такое — не знаю, но до ближайшей железнодорожной станции тебе, милок, час пешком через поле чесать!»

— И как?

— И почесал. Протрезвел по дороге. Ума не приложу, как меня на ту дачу занесло, но с приятелем своим я на сей предмет еще побеседую. У нас с гимназии еще правило — друзей на поле брани не бросать, ни в драке, ни бардаке!

Витольд оглянулся и тоже несколько понизил голос:

— Прихожу в штаб, а там Зондэр, серая, чуть не плачет. Говорит, полковник уехала и не вернется, на ее место пришлют кого-то со стороны, тебя уволить пришлось и еще двоих.

— Что полковник на самом деле сделала?

— Не знаю. Даже отец не знает. Тебя, Эрвин, не это должно волновать. Поезжай в Эйнальд, скоро страсти улягутся, и мы сделаем все, чтобы ты вернулся.

— Не стоит.

— Эрвин, не глупи и не злись. Вот, гляди, что у меня для тебя есть, — Маэрлинг с самым довольным видом извлек из кармана толстенькую книжечку небольшого формата и портсигар.

— Словарь тебе, как не трудно догадаться, от майора Мондум. А портсигар — от нас с Кейси. Весь вечер бегали, выбирали.

Портсигар и вправду был красивый. На нем даже имелась очень прилично сделанная иллюстрация из древних сказаний, мода на которые вернулась несколько лет назад. Качеством работы приличия исчерпывались. Полуодетая девица в крылатом шлеме пришпиливала к земле явно забитого жизнью дракона. Тряпок на победительнице чудовища оказалось настолько мало, что даже Эрвин с его серьезным подходом к искусству счел картинку порнографической.

— Вообще-то я не курю, — Эрвин с трудом сдержал улыбку. Мир летел кувырком, но Маэрлинг оставался в своем репертуаре.

— Да знаю я, что ты не куришь, — отмахнулся Витольд. — Там зеркало внутри. А то ты своей пудреницей всех приличных девиц распугаешь! При первом знакомстве ты ей даже меня в нехорошие размышления вогнал.