Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— А ничего. Мое дело — исполнять приказы. Прикажут — войдем в Рэду, прикажут — уйдем из Рэды. Прикажут — будем «партизан» вешать, устраивать стойла в их соборах или на какой там еще идиотизм у начальства ума хватит… Вот только по возвращении в Каллад я сделаю все, чтобы люди, громче всех кричавшие о необходимости «освобождения» Рэды, украсили собою фонари! В частности — союз промышленников полным составом. И вообще, они будут бесовски хорошо смотреться под мирным фиолетовым знаменем. В глубине души, Рыжик, я люблю поэзию, а это будет чрезвычайно поэтичное и поучительное зрелище. По-моему, канцлер когда-то говорил об «аллегории мира». Что-то там про смеющихся ребятишек, белых голубей и цветущую сирень. Так вот, Сайрус и компания, висящие на фонаре на фоне фиолетового знамени и слогана «Aeterix meden», представляются мне гораздо более аллегоричными и символичными, чем вся избитая классика мира, с ее с пухлощекими детками и белыми голубями!

Наклз удивился. Дэмонра не то чтобы была эмоциональной женщиной — нет, она могла вполне громко кричать, хохотать так, что дрожали стекла, и очень выразительно трясти кулаками перед лицами интендантов при надобности — но внутренне всегда казалась ему вполне спокойной. Истинная дочь своего народа, она чем-то напоминала летящую пулю, а пули не нервничали и не думали, что летят не туда. Дэмонра вроде бы тоже.

— Что не в порядке?

— Мир дерьмо. Мир не в порядке.

— А если конкретнее?

— А если конкретнее, то тащи стаканы. Мы с тобой все-таки запьем нашу победу, потому что такие победы нужно как можно качественнее запивать и забывать. Не хмурься, я знаю, тебе завтра лекции с девяти читать. Хочешь, я скажу всем, что ты поскользнулся на крылечке?

— Как вы дружно «печеньем отравились»? Мне даже спросить страшно, кто из вас додумался до такой потрясающей глупости.

— Глупости? Как бы не так! Напоминаю, по официальной версии, это некачественное печенье было запито ведрами качественного игристого. И спасибо, потому что мне сегодня не хотелось тащиться никуда. Кстати, додумалась до этого Магда. Вернее, она просто поделилась кое-какими деталями своей красочной биографии. А Сольвейг Магденгерд наш рассказ документально подтвердит. Она, видишь ли, тоже любит восьмидесятиградусный даггермар. Чего сидишь, забыл, где стаканы стоят? Или, пока мы прыгали под рэдскими елками, мир непоправимо изменился и теперь настоящие мужчины пьют только из горлышка?

Шутка Дэмонры насчет падения с крыльца оказалась не такой уж смешной: поутру Наклза от перелома некоторого количества ребер спасли только широкие перила да неплохая реакция. В результате своевременного соприкосновения с первыми он умудрился не посчитать ступени, а сразу познакомиться с приличных размеров сугробом, наметенным за ночь. Пока Наклз отфыркивался от снега, вытряхивая его из самых неожиданных мест, он успел окончательно протрезветь. Маячащая впереди лекция начала казаться более серьезной проблемой, чем тяжелая, но при этом странно пустая голова.

Наклз пытался вспомнить, что он сегодня читает. Не вспоминалось. Тогда он решил опустить к бесам лишние подробности и хотя бы понять, кому. Существенно это картины не улучшило.

Дэм-вельдский даггермар — самый крепкий на территории Каллад алкоголь — потому и слыл отличным способом избавиться от неприятностей, что на утро люди, прошедшие терапию этим напитком, о проблемах помнили крайне мало. Наклз набрал в ладони снега и мужественно растер его по лицу. К моменту, когда он сумел относительно проморгаться и вспомнить некоторые безрадостные детали своего расписания, уже окончательно рассвело. Со стороны улицы послышался скрип снега. Какой-то самоубийца, похоже, решил нанести Дэмонре ранний визит. Заинтригованный Наклз обернулся на звук и увидел мужчину, спешащего к крыльцу по тому, что за ночь осталось от дорожки. Мужчина его тоже увидел и замер, как вкопанный. До сознания Наклза стало постепенно доходить, что нелегкая свела его с тем самым любовником, который был с крепкими нервами и юридическим образованием. Пикантности и без того довольно пикантной ситуации добавлял тот факт, что Рейнгольд Зиглинд приходился кесарю дальним родственником.

Этот законник отличался весьма трезвым взглядом на вещи, любезными манерами и безукоризненно белыми воротничками, не говоря уже о безупречных родичах и репутации, а также той мерой неприязни к «либеральной интеллигенции», какая была позволена порядочному человеку в кесарии. Наклз плохо себе представлял, как совокупность перечисленных факторов могла привести его к Дэмонре, с ее любовью к радикальным решениям и индивидуальной непереносимостью идиотов, которой она объясняла украшающие ее бурную биографию многочисленные скандалы и драки, однако как-то привела. Отношений они по понятным причинам не афишировали — как ни крути, это был бы мезальянс — но Наклз несколько раз видел Рейнгольда, выходящим поутру из дома Дэмонры. Теперь вот и Рейнгольд видел его выходящим поутру из этого дома. И, судя по всему, делал какие-то очень далекие от истины выводы.