Саша Мар - Интересно и легко

А мы остаёмся, обескураженные и потерянные, на долю секунды обретшие истину и тут же снова утратившие её. И я уже не чувствую рядом свою Половину, но в сознание возвращаются спокойствие и уверенность:

«Задача выполнена — нас стало больше».

Однако мы знаем ещё кое-что. Мы знаем, что наше настоящее Предназначение — впереди. Оно больше и значительнее, чем продолжение рода. Оно осмысленнее, чем копошение дождевых червей, получивших гены и щупальца сороконожек, — порождение безумной фантазии доктора Франкентейна, — но не ставших избранными после этой изощрённой мутации. С последним пируэтом лунного брачного танца черви погибают, их тела беспомощно корчатся в луже семени самца с плавающими в нём, только что исторгнутыми самкой личинками. Что за жалкая доля, произвести на свет потомство и зачахнуть, отдав ему искру собственной жизни, или тут же издохнуть, не выдержав экстаза.

Нет, наша цель — не продолжение жизни. Наша цель — смерть.

Тьма наступила внезапно, как и предсказывала легенда. Однако ей предшествовал великий ветер, о котором легенда умолчала. Гравитация бесконечно белого мира сломалась, и ветер накинулся на скалистую равнину и на пробирающихся по её складкам странников.

Мы забились в расщелины и впадины, забыв о пище и кольцах, и затем почувствовали её — Тьму. Чёрную и беспросветную Тьму, Мы не могли увидеть её, но она охватила наши тела целиком, и мы поняли, что свет тоже был силой, которая поддерживала нашу жизнь, и теперь эта сила исчезла.

Мы начали с удвоенным напором и скоростью охотиться и поглощать манну, чтобы восполнить отсутствие света, но так продолжалось недолго, потому что мороз обрушился на нас и нашу белую гористую родину. Мертвящий чудовищно бесцветный Холод, возник сразу везде, без единого источника. Он набросился сразу отовсюду, замкнул наши тела в тиски, и нас стало трясти от спазмов безысходной жажды тепла.

Манна замерзла, и зверь превратился в лёд. Нас охватил ужас, но тут я почувствовал изменения в теле. Расширяясь вверх и вниз от кольца, сцепленного посредине меня, плотный панцирь начал расти и сомкнулся. Я оказался внутри капсулы, обещанной Прародителем, капсулы тверже скалы и крепче металла. То же самое произошло и с другими странниками. Мы спасены. Мы чувствуем стук капсул друг о друга, и всё то же ощущение единства греет нас, как и собственное тепло, которое сохраняется внутри наших прочных панцырей. Легенда сбывается, спасибо тебе, Прародитель. Но что же будет дальше? Как долго продержится великий Холод, сколько времени мы пробудем в этих спасительных капсулах? Один цикл, два, три? Четыре…

И мы погружаемся в сон. И сон без сновидений, и без картин, и без страданий, только с памятью, с памятью о Прародителе и предназначении, и знамениях, … пока твердь не треснет… пока твердь не треснет и не разрушит все сущее.

Наше время пришло, пока мы спали. Чудовищный треск разламывающейся земли запустил обратный отсчет. Таймер до момента, когда мы реализуем своё предназначение, начал тикать. Мы не слышали треска, не слышали грома, мы также не чувствовали сотрясения тверди и разлома привычной гравитации, и как наша родная белоснежная равнина распалась напополам, на два полушария с зазубренными краями, и как наши капсулы погрузились в вязкую жижу и понеслись покачиваясь вниз-вниз.

И великая Зима сменилась великим Жаром, а мы достигли предела и пробудились.

Мы были уже в сознании, когда капсулы растаяли под воздействием высокой температуры. Мы застыли в резиновом, твердеющем горячем желе, наши движения были скованы, мы не могли перемещаться так же резво как раньше. В отличие от Холода, который появился сразу со всех сторон, Жар имел источник и направление. Я точно чувствовал, откуда он идет, и целенаправленно сокращая тело, старался двигаться в противоположную сторону, и еще я ясно ощущал смерть. Это была смерть других странников, моих соседей, которые находились слишком близко от источника жара и не смогли отстраниться. Я чувствовал их гибель, и каждый раз умирал вместе с ними, вместе с каждым. Прощай, сосед.

Вязкая жижа вокруг меня постепенно густела, и становилась всё более упругой и плотной. По мере удаления от источника жара, его полыхание было всё менее мучительным. Я чувствовал, что жар не убивает меня, но делает мое тело сильнее, оно твердеет, и я больше не могу быстро двигаться. Однако растущее ощущение неуязвимости успокаивало меня и позволяло не бояться того, что мои движения скованы. Я сделал еще один рывок и вдруг почувствовал свободу. Я заскользил по гладкой поверхности, поддаваясь полученному импульсу. Это был Гладкий Остров, и я был спасен.