chromewitch - Духов день [СИ]

— Ронга… Ты знаешь, сколько у меня шрамов от собачьих клыков?…

Охотясь на Монстра, она никогда бы не подумала, что чудовище долгое время жило совсем рядом с ней.

— И ты не знала ничего этого, маленькая девочка. Я был так рад тогда. Я заходил в этот двор и думал, что вот, наконец-то, я избавился от нее насовсем. Думал, что продам этот дом и больше ничто и никогда не напомнит мне о ней. Я был очень рад. Я был так счастлив… Поэтому зачем мне тебя убивать, девочка? Это слишком мало, это совсем не поможет, это ничего не исправит!

— Тогда скажи, что мне сделать, — произнесла Ронга. — Я все сделаю.

— Все?

— Все.

— Тогда…

Он взял ее за руку и повел по красным ручьям прочь от дома с белым забором.

— Каждый Духов день я смотрел на вас, — сказал он медленно и спокойно. — В интересном месте вы живете, и эта легенда…

Они остановились перед И Дин Хо, сейчас пустым, в кровавых потоках, извивающихся на стенах, как живые.

— Эта легенда… — повторил Шенву. — Про три иероглифа над дверями и про предсказания. Про смерть всего и вся… Это хорошая легенда, так ведь?

Ронга поняла, чего он хочет. Шенву стал раскачиваться с пятки на носок, отчего кишки из его распоротого живота расползались по земле. Он глядел на вывеску И Дин Хо и медленно, нараспев говорил:

— Ты убедилась, что ничего хорошего тут больше нет, верно? Что все не так, как тебе казалось, и самые страшные твари прячутся под масками людей, да? Тут нет, никогда не было ничего хорошего, и мне больно, и больно тебе, и это всегда будет болеть.

Он смотрел на вывеску в три иероглифа так мечтательно, с надеждой, что Ронга почти увидела в нем худого, синего от побоев мальчика, вырвавшегося из ада.

— Так закончи все это, — сказал он. — Закончи все это.

Где-то в глубине души Ронга понимала, что это просто призрак. Что их натура переменчива, и в этом Шенву может не оказаться ничего от Шенву реального. Она помнила все уроки дедушки Фэнга, не верила духам, но… Но песок застилал ей и нос, и рот, и глаза. И она и впрямь хотела бы закончить все разом — это быстро и удобно, разве кому-то будет плохо? Разве кто-то вообще заметит свою смерть?…

…И, что самое удивительное, теперь она могла разобрать три иероглифа И Дин Хо. Она хорошо видела значение каждого из них, и правда, пугающая правда о гибели мира, заточенной в знаки на старой доске, зарождалась где-то в глубине ее сознания.

Оставалось только произнести это вслух.

Ее губы там, в реальности, стали двигаться. Мучительно и медленно Ронга произносила звук за звуком, складывая их в слова.

Первое.

Второе.

Треть…

Она не смогла говорить. Что-то жесткое и ледяное, в песке и крови, втиснулось между ее зубов. Капкан сомкнулся на ее плечах, что-то тяжелое навалилось сзади. Она сжимала и сжимала челюсти, дергалась и пыталась отбиваться, но тело, все еще в трансе, не слушалось.

Оглушительно, протяжно взвыл Шенву, не дождавшийся своего вечного покоя.

«Он меня убьет, — подумала Ронга. — Заберет, что может, и будет прав».

И, едва увидев реальный мир, кусок пола и стены перед собой, этот заброшенный техцентр, Ронга закрыла глаза. Ее сознание раздвоилось, и кто-то другой — может, это нечто внутри каждого, проснувшееся из-за «красного песка», — все пытался и пытался произнести эти три слова вновь, пока значения иероглифов И Дин Хо не начали стираться из памяти Ронги.

…Самым странным было то, что она так и не умерла.

Байчу почувствовал, что со временем Ронга успокоилась и перестала сопротивляться. Ее челюсть расслабилась, на пальцах Байчу остались кровоточащие следы от зубов. Подождав еще немного, Байчу медленно отпустил ее. Ронга не знала, как долго они стояли так, но судя по тому, что Байчу почти одеревенел, удерживая ее, времени прошло достаточно. Облизывая сухие губы, Ронга осознала, что в окна под потолком техцентра больше не проникает вечерний свет. Зато льет другой — лунный.

Они простояли так до глубокой ночи?…

И Байчу — на одной ноге. Его голень по-прежнему была прострелена, перетянута наскоро его же разорванной штаниной. Ее ладони тоже были перемотаны какими-то тряпками.

— Ты живой? — спросила Ронга, подлезая под его здоровую руку.

Он кивнул.

Запоздало Ронга увидела, что они стоят в центре охранного знака. Такого же, какой она начертила на своей ладони. Такого же, какой Байчу нарисовал на земле перед Ханом. «Нарисуй больше и встань в центр». И будешь невидим для призраков какое-то время. Байчу было нечем рисовать кроме своей и чужой крови, а кровь — превосходный лжец.