Алексей Морозов - Бесс-фракиец [СИ]

Коридор петлял в недрах холма словно бесконечно длинная змея, спускаясь всё ниже и ниже. Тяжелый затхлый воздух свидетельствовал о том, что путь на поверхность оставался далеко позади. Факелы на стенах попадались нечасто, и каждый новый факел воин брал с собой, заменяя им предыдущий. Ни единый звук не нарушал могильной тишины подземелья, ни малейшего движения не улавливал настороженный взгляд фракийца — только полутьма коридора и кромешный мрак боковых ходов. Однако воин твердо знал, что избрал верное направление. Он ясно чувствовал это, и шел, не сворачивая в многочисленные ответвления.

Наконец Бесс почуял близость воды впереди — из коридора повеяло сыростью — и двинулся к неведомому подземному водоему, держа клинок наготове.

— Ты напал на след, враг мой, — вновь заговорил голос демона в сознании Бесса. — Ну что ж, начинаем игру!

Из низкого коридора Бесс вышел в просторное подземелье, в котором свет факелов отражала вода: подземный источник, либо просочившиеся воды реки наполняли дно этого зала. Фракиец окинул взглядом темный водоем, и заметил просвет у дальнего края — выход на поверхность. Крылатого чудовища нигде видно не было, однако у самой кромки воды зашевелилось то, что фракиец поначалу принял за поваленный пальмовый ствол. "Бревно" пришло в движение так быстро, что воин не успел даже удивиться, когда прямо перед ним разверзлась огромная зубастая пасть. Инстинктивно отмахнувшись мечом прежде, чем захлопнулись пилы острых зубов, он сунул горящий факел прямо в длинную морду и увидел, как могучий ящер стремительно отступает в спасительную воду. Нильский крокодил, которыми кишели прибрежные мангровые заросли, получив отпор, видимо сообразил, что этот двуногий ему не по зубам, и предпочел попытать счастья в другом месте. Над водой на миг мелькнула могучая гребнистая спина — и чудище исчезло под темной гладью, оставляя за собой большие расходящиеся во все стороны круги.

Бесс отдышался. Глаза его привыкли к полутьме тускло освещенного зала, и он осмотрел окружающее пространство: отвесные стены терялись в черноте далеко наверху, куда не доходил скудный свет факелов. Лишь блики от подземного озера играли на камне. Воин ощутил постороннее присутствие: там, под сводами зала, явно кто-то был.

– Сюда, ко мне, святотатец, — снова возник из пустоты ненавидимый Бессом голос. — Мы заждались тебя здесь, наверху.

Бесс яростно оскалился. От этого "мы" у него защемило сердце. Венари здесь? Во власти демона? Живая… или?… Гоня прочь дурные мысли, воин убрал клинок в ножны и с силой бросился на стену. Отчаянно цепляясь пальцами за малейшие уступы в скале, он начал свой подъем.

А голос продолжал вещать, и фракийцу стало казаться, будто с Бхагалом в унисон говорит кто-то второй, тоже неуловимо знакомый ему по прошлой жизни…

– Вот так, враг мой. Скоро всё решится. Скоро наша история получит финал… Боги, так странно чувствовать себя единым целым с этим… существом. Скажи, ты тоже временами видишь сны о другом мире? О мире, где царит вечный сумрак и хлопают крыльями гигантские тени? Впрочем, можешь не отвечать: знаю, что видишь. Это объединяет нас как ничто другое. Вот и мне этот мир снится едва ли не каждую ночь. Но только в нем я сам — тень. Понимаешь? Царственная тень, что правит всеми другими тенями… Знаешь, иногда я задумываюсь, как прожил бы свою жизнь, не сведи нас вместе злодейка-судьба. Если бы не было нашей с тобой кровной вражды, твоего побега из гладиаторской школы, поднятого мятежа, того проклятого острова… если бы ты вовсе не появлялся на моем пути… а потом, поразмыслив, всякий раз прихожу к одному и тому же выводу: нет никаких "если" — всё уже предопределено. Всё, что было, что есть, и чему быть. Тебе было предначертано родиться врагом Рима, выживать там, где гибли другие, привести меня к тому древнему алтарю на острове и… сделать меня иным, дать мне эту темную силу, великую и проклятую… Мне же Фатум уготовил судьбу охотника на врагов Империи и — как следствие — твоего вечного противника, а в качестве злой шутки вдобавок соединил меня с кровавым богом из иного мира. Улавливаешь иронию, Бесс? Ты прошел путь от пленения и рабской жизни к долгожданной свободе, а я от свободы и величия пришел к рабству на службе у потустороннего зла, пусть и равного по силе самим богам. Одним кровавым маршрутом — к совершенно разным судьбам. И вот теперь оба явились сюда довершить начатое. Мы как будто стали героями трагической поэмы какого-то безумного аэда.