Владислав Тихонов - Наследство одержимого

Теперь бывший заключенный номер двести сорок пять свободен. Кровь толстого Бондарева, низколобого Игнатюка, кровь растерзанного часового на КПП СПБОС`а, а теперь еще и этих двух никчемных обитателей планеты окончательно смыла позор его пленения. Он отомстил за свой проигрыш, и с этой минуты ничто больше не мешает ему. Перед его глазами в который раз возник силуэт черной церкви с багровыми отсветами в окнах. Он ощутил новый покалывающий прилив энергии и, нимало не заботясь о заметении следов, выбрался из ограбленного дома.

Патриархальная темнота мертвой июньской ночи безраздельно владела поселком. Бывший Номер двести сорок пятый шел по центральной улице, где из каждых десяти фонарей горел только один и в окнах большинства домов не было света — невидимость и безопасность были полные.

Он участил шаги, и вскоре посапывающий во сне поселок остался позади. Белая луна со слизанным боком вышла из-за облака и теперь блекло освещала широкую кривую дорогу. По левую сторону от нее поблескивала близкая река, по правую громоздилась белесоватая стена березовой рощи. Он прошел еще несколько метров и прислушался. В безветренном воздухе, заглушая плеск речной воды, раздавались неясные голоса и повизгивающий смех. Между призрачны ми стволами берез светился далекий костерок. Путник свернул с дороги и вошел в рощу, не спуская глаз с этого желтого маячка. Скоро он различил возле него человеческую фигуру, темный горбик палатки, а немного в стороне — автомобиль, чуть поблескивающий в свете костра. Бесшумно двигаясь между деревьев, путник быстро достиг края поляны, на которой расположился маленький лагерь, и укрылся за темным кустом. Отсюда было хорошо видно все, что творилось на поляне. Вот к костру приблизился мужчина с охапкой березовых сучьев в руках. А вот женщина — она вышла из палатки, держа под мышкой свертки с едой и длинную светлую бутылку, затем поставила все это на складной столик возле костра. Негромко переговариваясь и смеясь, мужчина и женщина начали выпивать и закусывать.

Бутылка была почти пуста, когда из палатки высунулись две детские головы. Женщина замахнулась на них бутербродом: «А ну, живо спать!», и головы, капризно препираясь, полезли назад в палатку. Наблюдая за поздним ужином на поляне, бывший узник СПБОС-2/12 тоже почувствовал голод. Но то был совершенно особенный голод… Тем временем женщина встала из-за стола и, дожевывая на ходу, нетвердыми шагами пошла прочь от лагеря. «Давай провожу!» — гоготнул вслед мужчина. «Да иди ты!..» — в ответ хихикнула она и направилась в сторону кустов, за которыми прятался невидимый гость. Пройдя в пяти метрах от него, женщина свернула в неглубокий овраг и исчезла там ненадолго.

Словно упрямая резкая пружина развернулась внутри бывшего «Двести сорок пятого». И раньше, чем женщина успела выбраться из оврага, он бесшумно свалился на нее, схватил одной рукою подбородок, а другой — стриженый затылок и резко с поворотом дернул. Раздался хруст…

Затем он крадучись обогнул поляну и засел за палаткою, наблюдая, как мужчина допивает водку и длинной палкой ворошит угольки в костре. В палатке слышалась возня: две девочки, упорно не желая засыпать, рассказывали друг дружке бестолковые анекдоты, шуршали припрятанными кульками с печеньем, били комаров и давились со смеху. Судя по голосам, одной было лет девять, другой — около тринадцати.

Мужчина подложил в костер сучьев и подошел к палатке — видимо, намереваясь достать новую бутылку. Но не успел он взяться рукою за полог, как оказался сбитым с ног. Потом его оттащили в сторону, и неумолимые лапы своротили ему шею так же быстро и ловко, как незадолго перед этим — его жене. Сестры в брезентовом домике сначала притихли, потом дружно высунулись наружу… но понять так толком ничего и не успели. Огромный незнакомый человек, выскочив из темноты, схватил старшую за волосы, метнул к себе и придушил. Младшая, опомнившись, заверещала на весь лес и кинулась было бежать, но чудовище в два прыжка настигло и ее…

Костер догорал. Надо было бы подбросить хворосту, но экс-заключенному СПБОС`а не хотелось отвлекаться. Убийца был занят нетрудной, но кропотливой работой. Вооруженный найденным в палатке охотничьим ножом, он разделывал старшую девочку. Начал с головы — сорвал скальп, обнажил череп, затем, ударяя по рукояти ножа тяжелым камнем, расколол череп, словно костяной аппетитный орех. Мозг аккуратно выложил в стоявшую тут же чистую кастрюльку. Этот деликатес он съест в свежем виде — любая готовка его просто испортит. Потом со сноровкой насильника рванул на девочке рубашку — так, что полетели пуговицы, — и провел по животу быстрый, уверенный вертикальный надрез. Погрузив руки в детские внутренности, людоед нашарил и выдернул из теплого хлюпающего нутра еще одно лакомство. Печень… Он приготовит ее по собственному рецепту — натрет солью и зароет в горячие угли. Что может быть лучше нежной детской печени? Но остальному мясу он тоже не даст пропасть. Легко перевернув истерзанную девочку на спину, людоед сорвал с нее оставшуюся одежду и снова взял в руки нож. Хорошие бедрышки, пухленькие. Наверное, питалась одними сладостями — дети любят сладкое, паршивцы… Адский гурман взмахнул ножом и отсек половину ягодицы — свежатинка на первую пробу.