Артур Шайдуллин - Шрамы на сердце

Вы когда-нибудь ездили на трамвае? Сидя на этих жестких сидениях, прислонившись к перпендикулярным полу спинкам. О! Не забудьте купить билет, гражданин, на линии работает контроль. Лучше выбрать место рядом с окном.

Трамвай? В общественном транспорте не должно пахнуть нашатырем.

Твердый стул и связанные за спиной руки. Ноет спина. Ужасно сильно болит голова, словно ее заполнили свинцом. Она тяжела и беспомощно висит на груди. Кто-то бьет по щекам.

(Гражданин, это конечная остановка, проснитесь!)

— Вот и замечательно! Полковник он очнулся! — голос мужчины приблизился. Голова, грубо поднятая за волосы, заболела еще сильнее.

Сквозь молочную пелену, закрывавшую глаза, Матвей разглядел седоволосого мужчину в камуфляжной форме.

— Так, Матвей Данилевский. Как вы себя чувствуете? — спросил полковник.

Писатель хотел ответить, но сумел лишь выдавить что-то невнятное. Другой мужчина, хлеставший Матвея по щекам, посветил фонариком в зрачки.

— Чувствительность еще не восстановилась, — сказал мужчина, облаченный в белый халат. — Дела ваши плохи, господин Данилевский. Инкубационный период в самом разгаре и проходит весьма впечатляющими темпами.

— Другой вопрос: зачем вы здесь? — полковник сел за стол. — Доктор, дайте ему попить, у нас нет времени на длительную реабилитацию.

Матвей хотел припасть к краю кружки с водой, но схваченные коркой губы не слушались. Доктор достал из ящика стола трубку и заботливо напоил писателя. Затем взял заполненный шприц.

— Это экспериментальный препарат и нам неизвестны побочные действия. Но, думаю, у вас нет выбора, — доктор натер руку Матвея спиртом и ввел жидкость в вену.

— Мы искали вакцину, — произнес писатель, после того онемевшие губы удалось сложить в трубочку.

— Ваш товарищ говорил тоже самое. Но у третьего… — полковник взял в руки лист бумаги, — Бахманова Виктора Анатольевича были изъяты видеокамера, фотоаппарат, граната и крупная сумма денег. Американские доллары. Такую сумму журналист может заработать за два-три года работы, и то, только в том случае, если он крут как Отар Кушанашвили. — Военный особо нарочито засмеялся, посчитав свое сравнение очень удачным и смешным. — Ваши товарищи не дали вразумительного ответа. Вакцина нужна вам, это понятно. Но какие цели преследовали Аскаров и Бахманов? Я не думаю, что Бахманов ради сенсации решился бы идти в такой поход. У этого труса пороху не хватило бы. Если только ради денег… Едва ли Аскаров пошел бы еще в одну экспедицию в это место, после того как едва не погиб здесь. Ну, так что?

— Я не знаю, почему они решили ехать со мной, — ответил Матвей.

— Как давно вы знаете Бахманова?

— Мы учились вместе в университете.

— Предположим, вы не знаете, для чего прибыл сюда Бахманов. Но я уверен, вы знаете, для чего ему нужна была граната.

— Я не знаю. — Матвей хотел свесить отяжелевшую голову, но мужчина в белом халате поймал её за волосы.

Полковник задавал одни и те же вопросы, изменяя формулировку. Зуд отвердевшей корки, покрывшей уже почти все тело, стал мучительной пыткой. В ответ Матвей только стонал от боли, что приводило военного в ярость. Несколько раз полковник вскакивал со стула и набрасывался на писателя. Он без устали молотил кулаками по его лицу.

Устав, полковник сел в кресло и закинул ноги на стол. Он взглянул на потерявшего сознание Матвея и махнул рукой. Незаметно сидевший в углу солдат встал со стола и, обреченно выдохнув, унес Матвея.

Эмиль сидел на маленькой табуретке у кровати писателя. Когда Матвей открыл глаза, профессор смочил тряпку и вытер ему лицо.

— Я думал, они тебя живым не отпустят, — Эмиль грустно улыбнулся. — Как все вышло… Гады, пять зубов выбили. Ребра переломали. Оказалось, твой друг не только журналист. Он работает на кого-то еще. Предполагаю, он обещал кому-то образцы этого существа… или организма. Они хотят узнать кому. Тебя принесли двенадцать часов назад. И сразу забрали его.

Ты здоров. Зародыш в тебе умер. Они ампутировали твои руки. Доктор говорил, что другого выхода не было. — Эмиль легонько стянул простынь, — началась гангрена.

Увидев обмотанные культи, Матвей и закричал. Опешивший Эмиль тут же приложил ладонь к его рту и уложил обратно в подушку. Писатель пытался вырваться, усиленно мотая головой и отталкиваясь плечами от кровати. Только навалившись массой всего тела, Эмилю удалось успокоить писателя.