Сергей Бабернов - Гуло - Возвращение Князя

— Ты уверен?

— На двести процентов! Это как на велосипеде ездить или научиться плавать. Один раз сумел — до конца жизни не разучишься.

— Спасибо — успокоил.

— Всегда, пожалуйста. А теперь убирайся — мне здесь надо порядок навести. Кстати, дав-но пора уже компьютеризировать свои архивы. Двадцать первый век на дворе.

В ответ я только развёл руками и начал выходить из транса.

За окном темнело. Я-то думал, что путешествие внутрь собственного сознания заняло минут двадцать, от силы сорок. На проверку — прошло несколько часов. Чувствовал я себя гораздо увереннее, и с каждой минутой уверенность возрастала. Похоже, что Другой, в поте лица, трудился над восстановлением порушенных архивов памяти и знаний, а так же упав-шей почти до нуля самооценки. Я даже представил, как он, недовольно ворча поднимает опрокинутые стеллажи, рассматривает бирки на папках с файлами, потом ищет для них соответствующее место и аккуратно ставит в ряд. Теперь вопроса об обращении не стояло. Я твёрдо знал, что могу сделать это в любой момент. Всё же, без Другого (несмотря на его грубость и бесцеремонность) я оставался лишь половинкой личности. Сейчас, обретя собст-венное альтерэго, я снова стал самим собой.

В дверь позвонили. Пока я шёл через комнату и коридор, то уже прекрасно знал, кого увижу, отперев замок. Не это ли признак возвращающихся способностей? По дороге я успел проглотить остатки пива, нацепить тёмные очки, а так же пинком послать под обувницу позабытые посреди коридора тапочки. Чёрт возьми, как прекрасно вновь стать самим собой!

На пороге, как и ожидалось, стоял шилыхан. Неожиданно Фёдор широко улыбнулся — от былой недоверчивости и напряжённости не осталось и следа. То ли наш водитель интуи-тивно почувствовал произошедшие со мной метаморфозы, то ли я настолько сильно преоб-разился внешне. Так или иначе, но передо мной стоял не настороженный паренёк, глядящий на меня, как на ходячую аномалию, а прежний доброжелательный и простоватый Федя. Шкала самоуверенности подскочила ещё на несколько делений.

— Поздно уже, — сообщил он. — Надо бы ехать. Смертные наверняка по домам разошлись.

— И сколько же натикало? — я почувствовал, как на губах появляется не недавняя расте-рянная улыбка, а прежняя, ставшая родной, кривая ухмылка.

— Да к полночи время.

— Вот что, Федя, никуда мы с тобой не поедем. Я кажется полностью восстановился. Скажи лучше, чем Константин занимается.

Шилыхан посмотрел на меня с растерянностью.

— Они сегодня собирались пробраться к месту сбора клана Фелиссы и проследить за подготовкой к Ночи Фрейи. Вы точно уверены, что не нужно выехать и попробовать?

— Во-первых, Фёдор, прекрати выкать, терпеть этого не могу. Во-вторых, если я в чём-то не уверен, то держу рот на замке. И, в-третьих, вези-ка меня в контору. Я тоже не прочь прогуляться.

— Но…

— Никаких «но»! Я, между прочим, такое же начальство, как и Иванов. Так что выпол-няй приказ.

— Слушаюсь, — вздохнул шилыхан и поплёлся вниз по лестнице.

В очередной раз я удивлялся таланту шилыхана избегать пробок и заторов. Мы сворачи-вали на какие-то малоприметные дороги, ныряли в подворотни, делали резкие развороты и, тем не менее, ни простояли ни на секунду больше, чем того требовали правила дорожного движения. Фёдор уверенно крутил баранку и мурлыкал под нос песенку про мороз, коня и ревнивую жену. Я не выдержал:

— Слушай, Федя, это у тебя врождённое или как?

— Что? — шилыхан повернул ко мне румяное лицо и пару раз хлопнул белёсыми ресница-ми.

— Дорогу находить?

Фёдор рассмеялся:

— Так я как первые порты одел, меня батянька стал извозу учить. А его, евонный батя, мой дед стало быть, обучал. Это у нас семейное… Кабы я не утоп…

Шилыхан погрустнел и даже шмыгнул носом. Да, парень, не поддался бы ты на русало-чьи песни, не пошёл бы ночью к озеру — были бы сейчас твои потомки водителями мар-шруток, а то и штурманами в каких-нибудь престижных гонках. Но судьба есть судьба!

— Ладно, приятель, — я хлопнул шилыхана по плечу, — не всё так уж плохо.

— А я чего, — пухлые губы Фёдора растянулись в улыбке, — я привык уже. Зябко порой бывает, но терпеть можно. А мы почти приехали. Ещё один поворот.

Воспоминания о давних временах и навсегда потерянной семье, по-видимому затронули что-то особое в сердце шилыхана. Он на скорости вписался в поворот (аж тормоза взвизг-нули) и лихо подрулил к дверям агентства.