Тим Каррэн - Лунный череп

Ветер начал завывать сильнее, добавляя проблем с ориентацией.

Дыхание Лонгтри казалось громким, почти оглушающим.

Гул ветра стал тише, протяжнее, и от этого у Лонгтри вдоль позвоночника побежали мурашки.

Звук был далёким, но с каждой секундой всё приближался и напоминал по звучанию сотни бормочущих в унисон голосов, идущих со всех сторон.

Лонгтри издал придушенный вопль и выхватил кольт.

Скалы и горные пики вокруг него, казалось, становились всё выше и выше, поднимались к небу и... и загибались кверху, сжимались, как пальцы в кулаке, пытаясь удержать внутри Лонгтри.

Ветер превратился в бурю. Порывы поднимали с земли пыль, песок и мелкие камешки, которые скрипели на зубах и заставляли Лонгтри зажмуривать глаза.

И со всех сторон продолжали эхом разноситься бормочущие голоса, шепчущие его, Лонгтри, имя.

И всё это превратилось в настоящую песчаную бурю, которая хлестала, и выла, и громила всё на своем пути.

Откуда-то появился тусклый свет, в котором мелькали мрачные, сюрреалистичные формы и фигуры.

Лонгтри упал на колени рядом с повозкой и натянул шейный платок на глаза. Так было надо. По другому было нельзя.

Потому что теперь песок стал обретать человеческие формы, которые тянулись к Лонгтри и хватали его.

Повозка закачалась под порывами ветра.

Лонгтри держался за неё, полагая, что это его единственная связь с реальностью.

Ветер немного поутих, и сквозь слезящиеся прищуренные глаза Лонгтри больше не видел фигур... Кроме одной.

В вихре песка и пыли стояла высокая, скелетообразная фигура в обрывках ткани.

Кусочки материи хлопали и трепыхались на ветру.

Он смотрел в направлении Лонгтри, и у того сжалось сердце и захотелось сесть и заплакать, как ребёнку.

Фигура стояла так спокойно, так неподвижно в вихре песка. Ничто живое не могло противостоять стихии, даже лошади свалились с ног.

Но фигура стояла, не двигаясь, и Лонгтри чувствовал на себе её беспощадный, полный ненависти взгляд, который разъедал мужчину, как кислота.

А потом она начала пропадать.

Постепенно, почти небрежно, фигура двинулась навстречу ветру и песчаной буре, пока не слилась с ними и не исчезла.

Несколько минут спустя ураган стих. Лонгтри лежал на земле. Его кожа была вся исцарапана осколками скал и песчинками.

Мужчина поднялся, вытаскивая ноги из песка.

Отряхнув одежду, он удостоверился, что кони в порядке, просто напуганы.

Лонгтри успокоил их и поплёлся обратно к повозке.

Тучи рассеялись.

На небе появились звёзды и луна.

Но самым странным, тем, что выбивало из колеи не давало покоя было то, что Лонгтри оказался в километрах от того места, которое помнил последним.

И не в двух-трёх километрах, а в двадцати или тридцати, если не больше.

Освещаемый луной пейзаж это доказывал.

Ровная и безжизненная пустыня.

Ни холмов, ни гор, отшлифованных древними морями.

А в повозке стоял открытый ящик.

Вождь исчез.

-15-

Лонгтри закончил рассказывать историю Смеющейся Луне и осознал, что дрожит.

Несмотря на пылающий костёр и прижимающееся к нему горячее женское тело, его трясло.

- Ты спрашивала меня, верю ли я в сверхъестественное, - произнёс Лонгтри, потирая уставшие глаза. - Думаю, должен сказать «да». Часть меня от белого человека пытается найти произошедшему той ночью рациональное объяснение, но ничего не получается.

Смеющаяся Луна крепче обняла его и бросила полный жалости взгляд.

Лонгтри дёрнул головой.

- Знаю, что ты думаешь: либо я спятил, либо разозлил старого вождя, и он преподал мне урок. И, возможно, ты будешь права по обоим пунктам.

Женщина усмехнулась.

- Ты не спятил. Ты столкнулся с мощным шаманством, способным поднять человека из могилы. Такие вещи широко известны среди наших народов, Джозеф.

- Наверно. С тех пор, как я приехал в Волчью Бухту, я не перестаю думать о том старом шамане. Они говорили, что он является частью некой древней расы. Мне нужно время, чтобы всё обдумать. Интересная пища для размышлений, не находишь?

Но Смеющаяся Луна притянула его к себе и не захотела больше ничего слушать.

-16-

Следующим утром доктор Пэрри провёл около часа с трупом Дьюи Мейхью.

Пинцетами, скальпелями и секционными ножами он убеждал тело поведать ему свои тайны.

Оно не казало ему ничего, чтобы он уже не знал или, по крайней мере, не догадывался: Мейхью, как и остальных, убил крупный хищник.

Только тело Мейхью было менее обезображено и искусано, поскольку зверя спугнули.