Гари Майерс - Истории Гипербореи [сборник]

— Ваше объяснение, Омнерон, ясно и лаконично, — сказал я. — Возможно, слишком лаконично. Потому что вы так и не сказали, зачем это делаете.

— Зачем? Разве это не очевидно? Эйбон, ты изучаешь мир, знаком с его чудесами и его ужасами. Мне едва ли нужно указывать на то, что мир не такой, каким он должен быть, что он упал далеко от совершенства, ради которого творец его создал. Ибо всякая вера под небесами согласна с тем, что мир не возник сам по себе, что ему нужен был Создатель, чтобы сформировать его из первозданного хаоса, подобно тому, как горшок требует, чтобы гончар сформировал его из бесформенной глины. И каждая вера под небесами знает, что почти с момента своего создания, мир пострадал от пренебрежения своего творца. Как это может быть? Как может Создатель, который делал мир с такой очевидной осторожностью, оставить его скользить, погружаясь в темноту, разврат и упадок? Каждая вера боролась с этим вопросом, пока эта вера существовала. Было предложено много ответов, каждый более запутанный, чем предыдущий, от великого вмешательства соперничающих богов до мелочности и своеволия людей. Но реальный ответ очень прост. После скучной работы творения, усталый создатель отдыхал. С тех пор и отдыхает. Но теперь долгие эпохи его покоя и пренебрежения заканчиваются. Потому что я, Омнерон из Цернгота, нашел его спящее тело. Я, Омнерон из Цернгота, собираюсь его разбудить. Таким образом, я, Омнерон из Цернгота, верну мир к его изначальному совершенному состоянию.

Теперь вы понимаете, Эйбон, мой великий эксперимент во всем его объеме. Но есть и другая причина, по которой я приказал своим слугам привести вас сюда. Мои слуги достаточно сильны, но у них нет собственных умов. Они могут выполнять только те действия, которые я им приказываю. И хотя мой эксперимент не представляет реальной опасности, я бы чувствовал себя более уверенно с разумным и находчивым человеком, который поддержал бы меня. Поэтому я рад предложить вам, Эйбон из Му Тулана, эту великолепную возможность оказать мне вашу помощь.

Здесь Омнерон остановился и ждал моего ответа. Возможно, он ожидал, что я буду хвалить его за блестящий план или, может быть, благодарить за его щедрость, что позволил мне участвовать в этом. В любом случае он будет разочарован.

— Вы, несомненно, хорошо подумали обо всем этом, — сказал я. — Но думали ли вы о том, что произойдет, если вы преуспеете? Вы говорите, что мир несовершенен. Несомненно. Но мы, и все, что мы знаем в этом мире, появилось из этого несовершенства. Если вы преуспеете в своем плане пробуждения своего создателя, что тогда будет с нашим миром? В лучшем случае он сильно изменит его. В худшем случае он отбросит его за несовершенство и начнет свое творение заново. В любом случае здесь не останется места для таких несовершенных существ, как вы и я. Нет, Омнерон! Я не могу с чистой совестью принять участие в вашем эксперименте и не могу ничего вам посоветовать. Я могу лишь призвать вас отказаться от данной затеи, вновь скрыть фигуру и покинуть это место. Или, еще лучше, уйти сразу и позволить пустыне скрыть ее самой.

Но в то время когда я говорил эти слова, я понял, что они бесполезны. Лицо Омнерона напряглось.

— Я должен был ожидать такой реакции, — сказал он. — Если история и учит нас чему-то, так это тому, что все великие люди получали такие же советы от робких и близоруких, которые пытались отговорить их от работы. Но все великие люди проигнорировали такие советы, и я проигнорирую их. Я сделаю больше, чем это. Я сделаю вам одолжение, которого другие великие люди не предоставили сомневающимся и недоброжелателям. Я приветствовал бы ваше сотрудничество, но не потребую вашей помощи. Видите моих слуг, стоящих там? Вы должны понять, что они не обычные люди. Это тела мертвых, которые я поднял из могил в пустыне, тела, которые я призвал к жизни, чтобы доказать эффективность своего гонга. Они бессмысленны, потому что умерли слишком много лет назад, прежде чем я поднял их. Но я думаю, что получу лучшие результаты от более свежего предмета.

Я оглянулся на две высокие фигуры, стоящие как статуи немного позади меня. Живые мертвецы? Что еще могло объяснить их медлительность, жесткость, их взгляды, полные унылого отчаянья? Как я не смог разглядеть его раньше? И это то, что планировал для меня Омнерон, когда обнаружил, что нет другого способа обеспечить мое сотрудничество?

— Нет необходимости в таких решительных мерах, — сказал я. — Я преклоняюсь перед вашей высшей логикой. Я буду рад помочь, как только смогу, в вашем великом эксперименте.