Макс Старк - По ту сторону изгороди

Поджог спичку, вытянул руку как можно дальше. Ничего кроме серого пола и такого же потолка не увидел. «А ведь если там кто-то есть, то видит спичку и видит мое лицо в свете огня», – подумал Антон и торопливо задул огонь.

Он не знал, что делать. То ли сесть на пол рядом с заколоченным входом и ждать помощи, то ли идти вглубь подвала, в надежде найти выход. Вернулся к фанере, облокотился на нее и спустился на пол. Если бы найти хоть что-нибудь, что может гореть, что можно использовать как факел… «Фанера!» – пришла мысль. Обернулся, чиркнул о коробок и поднес спичку. «Ну давай, гори!» – умолял он, но фанера не горела. Черт знает из чего она сделана.

Выглянул через дырку на улицу. Пусто. На земле лежала сломанная рогатка и палка с сучьями, которой хотели бить его по спине.

– Эй! – крикнул, прислонившись губами к дырке.

Никто не ответил, не слышно приближающихся шагов и даже смеха Настиных друзей. Они разошлись по домам, оставив Антона умирать в заточении. Уж наверняка Настя сидит на диване и смотрит передачу для тупых: «Здоровое питание». А эти её подруги курят в подъезде собранные бычки. Тот парень, что махал палкой, сейчас гуляет с собакой и, возможно, бросает ей изгрызенную палку, крича во всю глотку: «Апорт!»

Антон с силой пнул вторую часть кирпича, взвыл от боли, пронизавшей ступню и заплакал.

Вновь задумался насколько одинок, насколько никому не нужен. Вот сгниет в этом подвале, и никто даже не станет искать. Может только через много лет, когда наконец продолжится стройка, найдут скелет, вросший в стенку и покрывшийся плесенью. Еще он думал о том, что у него могли быть друзья, если бы он не был сумасшедшим. Много друзей, столько же сколько у Насти и даже больше. Тогда бы никто не посмел запереть его в подвале, тогда бы испугались угрожать палкой. Десять высоких парней! Нет, двадцать больших, взрослых, таких, что одним ударом переломят фанеру. Тогда бы Настя его боялась, ее подруги и друзья дрожали от страха при одной только мысли об Антоне.

Слез на долго не хватило, а думы о друзьях закончились тем, что он поймал себя на мысли, что думает не о друзьях, а о телохранителях. Друзья должны быть другими, такими, с которыми интересно ходить в походы, сидеть у костра и травить байки. Они обязательно ругаются, ссорятся, спорят, но добро, без обид и унижений. Один большой и неуклюжий, второй умный, третий задорный и смешной, четвертый сильный, бесстрашный. Они называют друг друга по прозвищам, без имен. В фантазии Антона друзья жарят на костре сосиски или яблоки, пьют горячий, сладкий чай.

Он поднялся на ноги, ударил кулаком по фанере, вытер мокрые щеки, поднял осколок кирпича и пошел искать выход.

Двигался вдоль стены вправо. Несколько лет назад, проходя мимо дивана с сидящей тетей Таней, щелкающей семечки и сплевывающей кожуру прямо под ноги, невольно услышал, как по телевизору рассказывали про теорию выхода из лабиринтов. Лысый однорукий дядька в очках утверждал, что если всегда держаться правой стороны, то рано или поздно найдешь выход. И вот наконец, спустя годы, Антону довелось проверить правдивость той теории на себе. Он не отходил от стены, кирпичом царапал на ней тонкую красную полоску. Часто у Антона возникало ощущение присутствия кого-то еще, будто за ним или рядом с ним движется безмолвная тень. В такие моменты у него сильно давило внизу живота, а сердце выделывало в грудной клетке такие кульбиты, что им мог позавидовать какой-нибудь цирковой акробат. Тревога нарастала, а когда достигала пика и Антону начинало казаться, что та тень вырастала до потолка, открывала пасть и готовилась поужинать свежим мясом, пропитанным самыми сильными страхами, Антон не выдерживал, резко разворачивался и бил кирпичом по воздуху, поджигал спичку и вглядывался в темноту до тех пор, пока огонь не обжигал палец и не гас.

Он прошел ровно сто шагов, как наконец добрался до угла. Здесь был проход в другое помещение, маленькое, такое же, как первое, с заколоченным входом. А из него четыре хода в такие же мрачные комнаты. Он пошел в правый проем, даже не поджигая спички. Если тот мужик из передачи был прав, то выход должен быть где-то недалеко. Сделал всего один шаг и воткнулся во что-то мягкое и плотное. Отпрянул, оступился, упал. Кирпич откатился в темноту. Антон запищал, словно крыса, пойманная в мышеловку на бесплатный сыр. Ладони вспотели, ноги отяжелели и не желали слушаться, перебирали по полу, словно две умирающие рыбы, выброшенные приливом на сухой берег. Антон не сразу нашел коробок, убранный за пояс, он почему-то рыскал по карманам. Дышал суетливо, так же как поджигал спичку. Первая сломалась, даже не дав искры, вторая вылетела из влажных рук, а третья загорелась, осветив мохнатые рыжие ноги с когтями как у тигра или медведя. Антон затаил дыхание и не только потому, что замер от страха, но еще и от мерзкой вони из-за которой слезились глаза. Пахло котиной мочой, только не той, которой пахнет лоток кошки тети Тани, а сконцентрированной, сильной, стойкой. Да лоток по сравнению с этой вонью пах божественно.