Его рука ощутила лишь пустоту.
Не в силах оторвать взгляд от безголового порождения ночного кошмара, Брин больно ущипнул себя, надеясь проснуться в своей постели. Однако ничего не изменилось — кошка по-прежнему тёрла бока о его ноги, а голова Вейла оставалась такой же неподвижной.
Во второй раз Ангус попытался дотянуться до плеча Мартина, и опять его рука встретилась с абсолютной пустотой. Тогда Брин, трясясь от страха, заглянул за спинку кресла пилота.
И оказался лицом к лицу с бестелесной головой Вейла !
Закреплённая на верхней половине кресла несколькими узкими полосками стальной ленты, с исходящим из шеи переплетением проводов, резиновых шлангов и трубок, голова Вейла воззрилась на Брина.
Отступив на шаг назад, Ангус уставился на мёртвое лицо, на застывший в леденящей улыбке рот, на широко открытые глаза. Смотрел, смотрел, смотрел…
— Как жизнь, Брин?
Нет. Это немыслимо. Мёртвые губы шевелились, и с языка срывались слова, произносимые неестественным металлическим голосом, который не мог принадлежать Мартину Вейлу.
— Что с тобой, Брин? Удивлён?
— Д-да… — чуть слышно пролепетал Ангус.
— Не думал увидеть вновь моё лицо, да? Ну, это практически всё, что ты видишь перед собой.
— Вейл, не шути так.
— Шутка? Так вот оказывается в чём дело, не так ли? Шутка. — Синевато-бледные губы растянулись в широкой улыбке.
Брин вгляделся в улыбающееся лицо, и ужас ещё глубже вонзил свои острые когти в его сердце. За время путешествия лик Мартина неизгладимо изменился. Нет, его волосы не поседели, и морщины не избороздили кожу. Стали иными только глаза — нечеловеческие, налитые кровью, полыхающие адским огнём. Ангуса передёргивало всякий раз, когда он встречался взглядом с головой своего бывшего коллеги.
Толстячок видел, как многочисленные провода и шланги исходят из шеи, подобно нитям вен и артерий; видел, что они тянутся вниз к сиденью, которое кто-то снял, а затем по-новому установил, пропустив их под него.
За каждым вздохом и взглядом Брина зорко следили горящие глаза Вейла.
— Хорошая работа, не правда ли? Выглядит чуточку грубовато, как в том русском эксперименте, о котором мы читали в школе. Они использовали физиологический раствор для поддержания жизни в собачьей голове, помнишь? В моём случае, однако, всё несколько иначе.
Брин по-прежнему таращился на говорящую голову, дивясь фальшивому голосу, лишённому естественности.
Может, дело тут в отсутствии лёгких, а может, в серебристой трубке, торчащей из горла?
Ноздри не трепетали. Дыхание отсутствовало. Химическая жизнь. Кровь циркулировала по сложной системе шлангов и трубок. Замкнутая система жизнеобеспечения.
Брин попытался восстановить в памяти хоть что-то из своего химико-биологического багажа знаний. Но только бессвязные фрагменты информации всплывали в мозгу, парализованном чистейшим ужасом.
— Вейл, что случилось? Как такое возможно?
Голова рассмеялась. Стиснутая стальной лентой, она содрогалась от хохота.
— Извини, но мне больно смеяться. Иногда я об этом забываю. Ты понял?
Брин боязливо кивнул. Разве мог он что-нибудь понять в случившемся? Ему хотелось бежать, но ноги отказывались повиноваться, будто превратившись в каменные столбы. Исключительно по его вине Вейл стал таким, и теперь живая голова, лишённая тела, взирала на него с бездушным весельем в глазах. Хотя сама по себе говорящая голова не могла навредить, Брин дрожал как в лихорадке.
— Продолжай, — глухо прошептал он. — Продолжай.
— Я следовал твоим указаниям и звёздным картам, — загудел металлический голос. — Сам путь к Гистеро не имеет значения. О, я знаю, что смог тебя заинтересовать. В начале пути мне тоже было очень интересно. Во время полёта я подробно всё записывал. Загляни в блокнот, если тебе нужны детали. Все измерения и наблюдения зафиксированы. Однако теперь они не представляют для меня какой-либо ценности. А когда дослушаешь мою историю до самого конца, для тебя тоже эти записи потеряют свою значимость. Кому захочется читать дорожную карту, ведущую в Ад?
Из горла Вейла вновь вырвался смех, похожий на противный механический скрежет ржавых железных шестерней, от которого желудок Брина чуть не вывернуло наизнанку.
— Я хочу рассказать тебе кое-что о Гистеро. Знаешь, я совершил посадку. Проведя предварительные замеры и проанализировав их результаты, я пришёл к выводу, что шлем и кислородная маска не понадобятся. Так случилось, что Комета покинула корабль, увязавшись за мной.
Читать дальше