Роберт Блох - Рассказы. Том 2. Колдовство.

Она смотрела прямо перед собой, за ней маршировала ее железная армия, и тут Дарро увидел, что они почти вышли из прохода.

— Слишком поздно! — ахнул он. — Я опоздаю!

Перед ними маячили врата в мир. Еще мгновение, и — Дарро добрался до нее, когда земля тошнотворно задрожала под его ногами.

— Стой! — хрипло закричал он.

Она повернулась к нему, и роботы остановились. На ее лице застыло выражение ужаса. Оно быстро исчезло, сменившись хитрой улыбкой.

— Вперед, — скомандовала она. — Взять его.

Металлический топот железных ног, движущихся по камням, накатил тяжелым прибоем. Они приближались, железные руки были готовы раздавить и разорвать плоть, а затем над грохотом их поступи поднялся другой гром — колоссальный рокот стихии, сотрясавший землю в муках предельной агонии.

Стены с грохотом обрушились. Золотая королева роботов прыгнула к Дарро, увлекая его назад. Они минули врата и снова оказались в пещере, в безопасности верхнего мира. Но за их спинами все еще слышался шум металлических волн, и горы камней обрушивались вниз, разбивая движущиеся железные фигуры под тоннами ледяных глыб.

Дарро взглянул на нее, задыхаясь от усталости. Она прильнула к нему, золотая девушка его мечты. Ее глаза расширились от страха, губы маняще приоткрылись. Теперь она была настоящей женщиной.

— Дарро, — прошептала она. — Я была честолюбивой дурой. Хотела обмануть тебя, вывести роботов в мир и править единолично. Но ты оказался сильнее и мудрее. Теперь я это знаю. Поэтому прошу, возьми меня с собой. Ты будешь хозяином, а я — твоей рабыней. Я могу научить тебя многим вещам, Дарро; я знаю мудрость и секреты Ранна Сиво. Вместе мы далеко пойдем.

— Ты думала, что знаешь меня, — выдохнул Дарро. — Ты вспомнила Дагона, человека, чье жгучее любопытство оказалось проклятием для его народа. Ты очаровала его своей красотой — и потребовалась тысяча жизней, чтобы исправить эту ошибку. Это почти стоило человечеству его существования.

Дарро нежно посмотрел на самое красивое лицо, которое он когда-либо знал. Дрожащими руками погладил холодное горло, потом вдруг напрягся. Она вскрикнула, всего один раз, когда Дарро безжалостно отбросил ее неземное и прекрасное тело назад. Раздался резкий щелчок, его руки оторвали полоски синтетической ткани. Он рванул еще раз, и из-под маски плоти показалась масса порванных проводов и крошечных шестеренок.

Дарро опустил сломанную куклу на пол пещеры, и сверкающие детали выкатились наружу.

— Робот, — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы, — как и говорил мне Ранн Сиво!

Несколько часов спустя воин Дарро, правнук Дагона, вернулся в мирную страну своего клана. Его глаза сияли, когда он думал о том, что расскажет. Появится новая история, переданная поколениям, детям его детей — и всему миру людей, потому что человечество снова просыпалось.

(Queen of the Metal Men, 1940)

Перевод К. Луковкина

Старая китайская пословица гласит, что когда два чокнутых собираются вместе, они быстро находят общий язык. Это объясняет странную дружбу Лютера Хокинса и Стивена Айреса.

Возможно, вы не знаете Лютера Хокинса, и не захотите встретиться с ним сейчас, потому что он мертв, а Стивен Айрес в данный момент также персона недосягаемая. Но я уверен, что все любители фэнтези знают и Хокинса, и Айреса под их псевдонимами, поскольку оба написали достойные фантастические романы. Хокинс создал бестселлер, и многие из его рассказов были перепечатаны (под его псевдонимом, естественно) в антологиях ужасных историй. Стивен Айрес, молодой человек, также много трудился в этом направлении и недавно написал удивительную серию рассказов в стиле своего покойного друга. Как писатели, оба заслуживают признания в своей области.

Но они были сумасшедшими. Хокинс — и какое жалкое, скучное имя для писателя-фантаста! — думал что он Эдгар Уоллес, персонаж Э. Филлипса Оппенгейма, саксофонист Ромер. Он относился к себе очень серьезно, Лютер Хокинс, деревенщина из Южной Дакоты с кривыми зубами и дурацкой копной соломенных волос. Какая странная сила рождала в нем необычные истории и диковатые стихи, сделавшие его знаменитым? У этого человека, с его происхождением и внешностью фермера, было что-то, что заставляло его стремиться к образованию, эрудиции; что-то, что привело в Нью-Йорк, заставило сесть за пишущую машинку, ради создания уникального мира литературной фантазии. Гений и деревенщина в одном лице, он был чужд своему окружению и своей внешности; словно Свенгали в теле крестьянского болвана; словно дьявол, глядящий глазами дяди Эзры.