Юрий Литвин - Stiffen corpses - Жизнь и работа коченеющих трупов [СИ]

Это сразу прощайте сборы от концертов и продаж винила, и сам опять же занимайся организацией, нет уж, хватит. Надоело.

И хорошо еще, что во время подъехал Белый Дьявол и помог спасти Пробрюшливое Жорло от Гильотины. Верховный Суд заменил ее на Повешение, есть такая воспитательная норма. Жорло два дня провисело над Прииском на радость всем желающим это видеть, а потом вместе с нами уехало в Желтую Деревню.

Наконец, Хэнгмен просушился, успокоился, привел в порядок балахон, и воткнув поглубже в песок свой Большой Топор оперся на него. После чего сообщил:

— Был я сегодня у Консула…

— Ну и… — хором спросили мы.

— Что и? — нахмурился Витал, а потом вдруг просиял, — не И, а За…

— Что за?

— Замочил!

Дистройер тут же возбужденно защелкал пальцами. Я повернулся к нему:

— Что опять невтерпеж?

Тот кивнул.

— Вот что с тобой делать, хищник?

Дистройер гордо выпятил грудь, ему нравилось, когда его так называли.

Хэнгмен порылся по карманам и вытащил гигантского тарантула, которым незамедлительно бросил в Дистройера.

— А ну-ка малыш, покажи себя!

«Малыш» показал, смело втоптав тарантула в песок до фиолетового дыма.

— Способный, — похвалил Витал, — пожалуй я его с собой заберу. Эй, как там тебя, пойдешь с дядей?

Дистройер радостно защелкал пальцами, мне стало немного грустно, ну вот опять. Только привык к этому щелканью, только научился правильно различать оттенки и интонации, с неба падает добрый дядя с топором и отбирает у меня лучшие кадры.

— Минуточку, — я потянул Витала за балахон и развернул к себе, — я надеюсь ты понимаешь, что просто так ничего в этом мире не происходит?

— В смысле? — Хэнгмен прикинулся тугодумом.

— Ты снова в своем репертуаре неуважаемый. Когда надо тебя не дозовешься, когда не надо ты сваливаешься на мою несчастную голову и уводишь с собой лучшие кадры.

— Э?

— Бэ! Давай считать. Горбуна вы увели с Белым Дьяволом на пару, ладно, забудем. Потом Семипалый Джек. Где он? Молчишь? Понятно. Синий Волк…

— Дракончик, — веско напомнил внимательно прислушивающийся к разговору Чукки.

— Ну, ну, ну, — засмеялся Хэнгмен и поднял руки вверх обозначая капитуляцию, — можно подумать в Питомнике никого больше не осталось?

— Осталось, — вставило Пробрюшливое Жорло, видя, что мы с Чукки потихоньку побеждаем, — Старик Мицусито там остался!

— А ты вообще Жорло свое закрой! — немедленно взъярился Хэнгмен, которого при упоминании старого японского рубаки перекорежило, — вот сейчас новенького на тебя напущу!

— Напугал, — пробурчал Пожиратель Крыс, — Дистройер меня не тронет.

— Тронет! Тронет! Тронет! — завопила вдруг Сушеная Голова, и мне пришлось успокаивать ее легким щелчком по носу.

— У, дурра сушеная! — откатилось в сторону Пробрюшливое Жорло. Его уши печально повисли.

Голова сморщилась и противно захихикала. Раньше мне это нравилось, а сейчас почему-то стало раздражать. Я дернул цепочку и сказал:

— Так. Хэнгмен, прекращай. Пожиратель Крыс в этом дурацком Городе практически свой, и если б не он, то… Впрочем неважно…

— Да, — мгновенно откликнулся Пожиратель Крыс, личная самооценка которого мгновенно взлетела до небес, — если б не я…

— Вы бы уже давно были в Саду, — съязвил Хэнгмен, — а то сейчас вот наскочат Велосипедисты и всех замочат.

Дистройер защелкал пальцами яростно и, похоже, без всякого смысла, просто услыхал знакомое слово и все.

— Та ладно! — возмутился Чукки и конкретизировал, — ты, придурок, деньги давай, — а потом еще добавил, — а в Саду мы уже были, кстати.

— Как? — Хэнгмен чуть не потерял свой капюшон, — без меня?!

— Ну а кто знал, что с Магнусом ты справишься быстрее, чем в прошлый раз!

— Кто знал, кто знал… — замешкался Витал, глазки его бегали из стороны в сторону, — в тот раз меня подставили, я же говорил. Это… А памятник там, в смысле в Саду, еще стоит?

— Железная Дева? Стоит, стоит. Что ей сделается? Ты с темы не съезжай. Дистройера ты не получишь, понял?

— Тем более бесплатно, — веско добавил Чукки.

— Да понял, я понял, — Хэнгмен почувствовал себя неуютно, но ему надо было сохранить свое скрытое красной маской лицо, потому он вскинул топор на плечо и сказал:

— Я сейчас.

— Что, Витал, дорожку на дорожку? — предложил Чукки, хитро усмехаясь и поигрывая бумажным пакетиком.

— А ну вас! Дураки! — отмахнулся Блумен.

Мы весело рассмеялись.

Он побежал по направлению к Саду. Через десять минут он вернулся, в глазных прорезях маски читалось глубокое разочарование.