Амброз Бирс: Летать или бояться

– Детей?

– Целые семьи. Они все выпили яд. Говорят, это какой-то культ. Кто-то сказал мне, что сначала они умертвили своих детей. Не знаю, что может заставить человека сделать такое с собственной семьей. – Она покачала головой. – Сама-то я находилась в Тимехри, помогала организовать сортировку. Эрнандес сказал, что запах был невообразимый. Пришлось опрыскивать трупы инсектицидом и защищать их от гигантских голодных крыс. Он сказал, что его заставили протыкать трупы штыком, чтобы ослабить давление газов. Он сжег свою форму. – Пембри переступила с ноги на ногу, чтобы сохранить равновесие, потому что самолет тряхнуло.

Я старался прогнать картину, возникшую перед глазами во время ее рассказа, но по задней стенке глотки ползло что-то отвратительное. Я изо всех сил пытался сдержать гримасу.

– Капитан говорит, что может начаться болтанка. Вам лучше пристегнуться.

Я проводил ее на место. Эрнандес неуклюже распластался в своем кресле, приоткрыв рот; со стороны казалось, что ему здорово досталось во время драки в каком-нибудь баре. Я улегся на свою койку и заснул.

Можете спросить любого помпогруза: после стольких часов, проведенных в воздухе, перестаешь замечать рев двигателей и можешь спать в любой обстановке. Однако сознание не прекращает свою работу и пробуждается при первом же необычном звуке, как было во время перелета из Якоты [8] Город в Центральноафриканской Республике. в Элмендорф [9] Авиабаза США на Аляске. , когда джип сорвался с крепления и врезался в ящик с ПГУ [10] Паек из набора готовых к употреблению продуктов. . Сушеное мясо засы́пало все вокруг. Будьте уверены, наземной команде от меня за это досталось как следует. Поэтому неудивительно, что я мгновенно очнулся от пронзительного крика.

Не успев ничего сообразить, я уже спрыгнул с койки, обежал паллету и увидел Пембри. Она стояла перед Эрнандесом, бессмысленно молотившим руками, и, уклоняясь от них, что-то спокойно говорила ему. За ревом двигателей слова ее разобрать было невозможно, чего нельзя было сказать о словах Эрнандеса:

– Я слышал их! Я их слышал! Они там, внутри! Все эти дети! Все эти дети!

Я решительно и твердо положил руку ему на плечо.

– Успокойся!

Он перестал размахивать руками. На лице его появилось пристыженное выражение. Он впился в меня взглядом.

– Я слышал, как они пели.

– Кто?

– Дети! Все эти… – Он сделал беспомощный жест в направлении неосвещенных гробов.

– Тебе приснилось, – сказала Пембри. Голос у нее слегка дрожал. – Я все время была рядом с тобой. Ты спал и не мог ничего слышать.

– Все дети мертвы, – продолжал он. – Все. Они не знали. Откуда им было знать, что они пьют яд? Кто способен дать яд собственным детям? – Я убрал руку с его плеча. Он посмотрел на меня. – У вас есть дети?

– Нет, – ответил я.

– Моей дочке полтора года, сыну – три месяца. С ними нужно быть очень осторожными и терпеливыми. Знаете, у моей жены это очень хорошо получается. – Я только теперь заметил, что по лбу у него катится пот. – Но я тоже справляюсь, то есть на самом деле я не очень хорошо, черт меня побери, понимаю, что делаю, но я никогда не причинил бы им вреда. Я держу их на руках, пою им песенки, а если бы кто-нибудь попробовал их обидеть… – Он схватил мою руку. – Кто мог дать яд детям?!

– Ты в этом не виноват, – сказал я.

– Они не знали, что это яд. Они и сейчас этого не знают. – Он притянул меня к себе и прошептал на ухо: – Я слышал, как они пели.

Будь я проклят, если от его слов у меня по спине не поползли мурашки.

– Я проверю, – пообещал я ему, срывая со стены фонарь и направляясь по центральному проходу.

Была и практическая причина проверить его слова. Как ответственный за груз, я знал, что необычный звук означает непорядок. Рассказывали, как один экипаж во время полета постоянно слышал кошачье мяуканье, доносившееся откуда-то из трюма. Стюард не смог найти кошку и решил, что она сама объявится, когда самолет разгрузят. А оказалось, что мяукающий звук издавал ослабший крепежный ремень, который лопнул, едва шасси коснулось посадочной полосы, освободив три тонны разрывных снарядов, что сделало приземление весьма впечатляющим. Странные звуки означают опасность, и я был бы круглым дураком, если бы не выяснил, в чем дело.

Идя по проходу, я трогал все скобы и сетки, останавливался, прислушивался, проверял, не сдвинулся ли груз. Я прошел в конец салона, исследовав всю правую сторону, потом обратно, осмотрев левую, даже проверил грузовой люк и ничего не обнаружил. Все было надежно закреплено, я сделал свою работу, как всегда, на совесть.