Кортни Коул - Верум

Слава богу.

За ужином Элеанора поворачивается ко мне:

– Не забудь, что званый вечер состоится завтра. Твое платье уже доставили, так же как твои туфли и украшения. Как я полагаю, ты придешь туда?

Как обычно, ее вопрос по сути своей вопросом не является.

Мне остается только кивнуть в ответ:

– Конечно.

Она тоже кивает мне, и мы продолжаем трапезу; Дэр же снова опаздывает.

На этот раз Элеанора поднимает на него глаза.

– Не утруждай себя присутствием в нашей компании, – отрывисто произносит она, – я уже предупреждала тебя. Если ты опаздываешь, то можешь не приходить вовсе.

Оставив без ответа ее грубость, он просто разворачивается и уходит.

– Извините, – бормочу я и следую за ним.

Я слышу, что Элеанора зовет меня, но не оборачиваюсь.

Дэр направляется вперед по коридору большими шагами, но мне удается его нагнать.

– Подожди, – задыхаясь прошу его я, тут же вцепившись в его руку.

Он терпеливо смотрит на меня сверху вниз.

– Давай съездим в город и перекусим чем-нибудь, – предлагаю я, – вместе.

Он улыбается и бросает взгляд в сторону столовой.

– Ты ведь понимаешь, что она расстроится, если мы сделаем это?

– Мне плевать, – честно отвечаю я.

Мы едем в город на машине Дэра.

– Какие у тебя ожидания от завтрашнего вечера? – любопытствует он. – Ты ведь никого там не знаешь.

– Я знаю тебя, – говорю я, – ты же там будешь, правда?

– Если ты хочешь, чтобы я пришел, то я там буду.

– Я хочу.

– Тогда договорились, – тихо произносит он и идет по направлению к официанту. – Десерт для девушки, пожалуйста, – заказывает он у худощавого молодого человека.

«Я совершил нечто ужасное» , – как-то раз сказал он мне.

– Что ты сделал? – необдуманно спрашиваю я, положив в рот кусочек пирожного. – Какие у тебя есть тайны?

Дэр вздрагивает от неожиданности, но тут же смеется над моим вопросом.

– Это больше не имеет значения, – отвечает он, – потому что теперь ты здесь, со мной, а прошлое уже ушло.

Мне почти удается поверить в то, что все действительно так просто.

Закончив с ужином, мы направляемся обратно к машине, чтобы вернуться в Уитли. Садясь за руль, Дэр начинает напевать какую-то мелодию.

Я закрываю глаза и вслушиваюсь в его бормотание, утопаю в нем. Кажется, это та композиция, которую он исполнял на пианино, поэтому, когда мы приезжаем домой, я прошу его сыграть мне ее.

Он соглашается выполнить мой каприз.

В гостинной темно и тихо, и ноты исполняемой им музыки кружатся в воздухе, будто снежинки.

Я сижу рядом с ним, получая удовольствие от того, как звуки обволакивают меня, я наслаждаюсь его присутствием, его запахом.

Если бы Дэр был воздухом, я бы хотела вдыхать его всегда.

Волны мелодии уносят меня куда-то далеко, и когда он заканчивает, тишина кажется оглушительной.

Дэр провожает меня в мою комнату.

– Некоторым вещам лучше оставаться такими, как есть, – напоминает он мне, когда мы стоим около моей двери.

– Но что это…

Он мотает головой, не давая мне договорить:

– Доверься мне.

Я бы хотела, чтобы все было так просто.

Но он совершил нечто ужасное.

И мне нужно узнать, что именно.

Я стою у зеркала, и оттуда на меня смотрит какая-то женщина. Красный шелк струится по ее телу, у нее густые ресницы и пухлые губы.

– Ты такая красивая! – говорит мне Финн, поправляя цепочку на моей шее.

– Спасибо, но любая выглядела бы великолепно в этом платье.

Он не может поспорить со мной, потому что на самом деле его не существует.

– Как думаешь пройдет сегодняшний вечер? Бал? Ритуальное жертвоприношение? Тебя заставят выпить кровь козла или принять ванну из крови тысячи девственниц?

Я закатываю глаза:

– Сомневаюсь. Но если бы ты тоже туда пошел, тебе пришлось бы танцевать макарену.

Он обхватывает себя обеими руками и падает на кровать.

– Я бы отказался.

– Тогда это хорошо, что тебя там не будет.

– Ты прекрасно меня понимаешь, – соглашается он, – мне даже не приходится объяснять тебе что-то.

Но я в этом не уверена.

Я нахожу парадную залу и обнаруживаю, что она превратилась в комнату для танцев.

Она украшена белой тюлевой тканью и мерцающими огоньками, свечами и цветами остролистника.

Я вижу Элеанору в строгом черном платье и жемчужных украшениях. Она беседует с группой мужчин во фраках. Ее губы настолько же туго натянуты, как и ее позвоночник, и я начинаю думать, что она ни на секунду не расслабляется. Я оглядываю залу на предмет самого главного лица на этом вечере, и это занимает у меня совсем немного времени.