Себастьян Рук - Вампиры. Нашествие на Лондон

— Здорово, что отец брал вас с собой.

— Мама умерла, когда мы были совсем маленькими, — объяснил Бен. — Отец не мог выносить долгих расставаний, поэтому стал брать нас с собой. Последняя экспедиция была в Мексику. Мы отправились туда в январе.

Он снова замолчал.

— Что-нибудь нашли? — спросил Джек.

— О да, нашли!

И снова молчание.

— И что же вы нашли там? — сгорая от любопытства, спросил Джек.

Бен медленно повернулся к Джеку. Во взоре его сквозили страдание и ужас.

— Мы нашли там преисподню! — прошептал он.

Из журнала Бенедикта Коула.

30 января 1850 года.

На горизонте — Мексика!

После четырех недель в пространстве, ограниченном двумястами метрами длины и пятьюдесятью метрами ширины, я жажду новых событий. Эмили! За это время я изучил наш достопочтенный корабль от бушприта до кормы и от киля до верхушек мачт (раскачивающихся из стороны в сторону в двухстах футах над головой!). И могу уверенно сказать: ничего нового для меня он уже не таит.

Но Мексика…

Мы переплыли Атлантику, миновали цепь Багамских островов и флоридские проливы, прошли Юкатанский пролив между Кубой и Мексикой. И теперь на горизонте виден берег полуострова Юкатан. Он как большой палец отходит от южной части Мексики и вдается в Карибское море. Согласно описаниям, весь полуостров — 200 миль в ширину и 300 миль в длину — представляет собой один сплошной плоский известняковый шельф, всего на несколько десятков футов поднятый над уровнем моря. На нем практически нет возвышенностей, не говоря уже о горах и холмах. Восточное побережье, на котором находится порт, куда мы войдем, ограничено невысокими обрывами из белого камня и изрезано бухтами. Здесь более густая растительность, чем на северном и западном побережьях. Сухой сезон тянется с октября по май, так что дожди нам не грозят.

Сейчас мы держим курс на Пуэрто-Морелос, и капитан говорит…

Резкий порыв ветра перевернул несколько страниц дневника. Бен поднял взгляд. Он сидел, прислонившись спиной к грот-мачте. Ветер дул ему в лицо, неся с собой вкус соли и запах земли. Мимо пробежали матросы, ловко взобрались по снастям. Те, что на палубе, тянули тросы, а наверху тем временем скатывали и привязывали к реям паруса.

Бен закрыл блокнот и встал. Потянувшись, он подошел к группе людей, собравшихся возле перил.

— Что происходит? — спросил он.

Отец — высокий худой человек с темными редеющими волосами — повернулся и одарил сына теплой улыбкой.

— К нам плывет лоцман, — объяснил он. — Чтобы провести в порт.

— Вон он, — добавил Шервуд, показывая на быстро приближающуюся шлюпку.

Эдвин Шервуд был пониже своего друга, но улыбка у него была такой же теплой. Бен знал его всю сознательную жизнь и называл дядей Эдвином. А дружба его отца с Эдвином, однокашников по Оксфорду и партнеров по множеству экспедиций, зародилась еще до рождения Бена.

Бен наблюдал за приближавшейся лоцманской шлюпкой. Узкая и длинная, под треугольным парусом, она неслась вперед, весело скользя по волнам.

С берега дул ровный бриз, и Бен был рад ему. От яркого солнца было нестерпимо жарко, и только этот ветерок позволял вынести норфолкский пиджак с галстуком, который Бен был вынужден носить на людях.

— Отдать якорь! — скомандовал кто-то.

Якорь бухнулся в воду, и канат с шумом устремился за ним. Бен стоял возле рундука — сырой и темной ниши, — в котором хранилось несколько сот футов якорного каната.

Почувствовав, как кто-то треплет ему волосы, Бен поднял глаза. Это был сэр Дональд, грубоватый на вид, но добродушный человек с обвислыми усами, широкими плечами и светлыми волосами.

— Как поживает наш экспедиционный летописец? — спросил он.

Бен улыбнулся, но тактично увернулся. Ему не нравилось, когда его треплют по голове, хотя это и было выражением добрых чувств.

— Наверное, не терпится сойти на берег, а?

— О да, сэр, — ответил Бен. — Очень.

Наконец шлюпка причалила к кораблю. Лоцман с привычной ловкостью взобрался по веревочной лестнице на борт. Несколько минут спустя подняли якорь и вновь развернули паруса. Корабль двинулся вперед, преодолевая последнюю милю долгого пути, оставшуюся до гавани Пуэрто-Морелос.

Бен Коул смотрел на приближавшийся берег Мексики. Никогда в жизни он не чувствовал себя более счастливым и беззаботным.

Из журнала Бенедикта Коула.

30 января 1850 года (продолжение).

Несмотря на свое громкое имя, Пуэрто-Морелос больше похож на сонную рыбацкую деревушку, нежели на оживленный порт. Зато отсюда есть удобный путь в глубь полуострова, по причине чего сэр Дональд выбрал его местом нашего назначения. Наш корабль — самый большой из всех, стоящих у длинного, выдающегося в море причала; все остальные — это скромные рыбачьи суда.