Майкл Смит - Ханна Грин и ее невыносимо обыденное существование [litres]

В служебном помещении ролокостера папа Ханны покрепче ухватился за рычаг. Дедушка склонился над панелью управления. Они не знали, что происходило за дверью, но обрадовались, когда стук прекратился.

А вот механизм ролокостера начал издавать другие звуки.

– В чем дело?

– Не знаю, – сказал дедушка, вглядываясь в переплетение рельсов над головой.

Что-то заскрежетало. Через миг обломок деревянной подпорки свалился из темноты на пол и разлетелся в щепки.

– Что за…

– Он разваливается, – прошептал дедушка.

Дьявол выжидал, желая убедиться, что полицейские исполняют свою часть уговора. Как сказал однажды Ницше, нет моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов [7] Цитата из труда немецкого философа Фридриха Ницше (1844–1900) «По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего» (1886). Перевод Н. Полилова. . Против Ницше Дьявол ничего не имел, несмотря на усы. Ницше бы понял. Мы смотрим на белку и говорим, что она прыгает, но если подумать о сути прыжка, то можно сказать, что прыжок и есть белка. Иначе говоря, мы делаем дурные поступки, но дурные поступки делают нас. Это действительно так, хотя ни один суд не сочтет этот довод оправданием.

Хорошие поступки тоже становятся частью нас – и не всегда можно удержаться от соблазна их совершать. Кем бы ты ни был.

Так что Дьявол шагнул в Позади и возник там из ниоткуда, в самом центре города. Он на миг замер, а потом улыбнулся, отчего рядом немедленно сдохла мышь.

Он простер руки, исторг в небо ужасающий рев – и перевоплотился.

– Это те самые… – прошептала тетя Зои.

– Ага, – сказал Ветроцап. – Плохи наши дела.

– А чего они хотят?

– Убить нас. Наверняка.

– И что будет, если умрешь в Позади?

– То, что хуже смерти. Ну, погнали!

Они пронеслись по мосту, сбежали по винтовой лестнице и оказались еще в одном тупике. В десяти шагах впереди очередной обломок подпорки ролокостера упал с неба и врезался в ограду, разлетевшись фонтаном щепок.

На шоссе стало тихо. А потом Падшие поднялись в воздух и с воем устремились к пролому в ограде.

Ханна, Зои и Ветроцап помчались вверх по склону. Ханна знала, что, преодолев этот участок пути, надо свернуть направо, к невероятно крутой, почти вертикальной улице Хай-стрит. Но здесь была еще одна тайная тропа, позволяющая срезать путь, – старая каменная лестница, которая вела почти к самому дому.

Тетя Зои и бес совершенно запыхались. Ханна тоже едва переводила дух. По большей части от страха. Завывания Падших раздавались все ближе и ближе. Ограда, хотя и проломленная, пока удерживала преследователей, но, судя по хрусту и скрежету выворачиваемых металлических столбиков, это было ненадолго.

Ветроцап начал отставать, потому что ножки у него были маленькие, а еще он все время оборачивался. На корявом буром лице появилось выражение, которого Ханна прежде не видела.

Задумчивое выражение. Оценивающее.

– Не оборачивайся, – крикнула Ханна. – Поторапливайся!

Она привела всех к лестнице, проложенной между домами и прорезавшей напрямую крутой изгиб улицы.

– Этого еще не хватало, – простонала тетя Зои при виде лестницы.

Сзади раздался грохот поваленной ограды. Они бросились бежать.

Пятьдесят одна ступенька. Ханна знала это точно, потому что не раз пересчитывала ступеньки, возвращаясь с папой с субботних прогулок. Пятьдесят одна бетонная ступенька. Только и всего.

Но в некоторых случаях пятьдесят одна ступенька – это очень много.

Не пройдя и четверти пути, Ханна оступилась и ободрала коленку. От боли на глаза навернулись слезы, и на миг Ханна решила, что дальше не пойдет, но тетя Зои вздернула ее за воротник, и Ханна встала на ноги. То есть на четвереньки. И так двинулась дальше. Зои делала практически то же самое, тяжело опираясь на ржавые железные перила и пыхтя, как старенький паровоз.

Бес по-прежнему отставал, потому что все время оглядывался. Ханна не сводила глаз с вершины лестницы. В лунном свете была хорошо видна верхняя ступенька, в которой неведомый строитель лестницы сделал два оттиска подков. Ханна упрямо шла вперед, не обращая внимания на окровавленную коленку и стараясь держаться вровень с тетей Зои.

Двадцать ступенек.

Она мельком оглянулась. Ветроцап взбирался следом. Внизу, на улице, появились первые тени. Вожак Стражей увидел лестницу и взвыл еще громче. Ханна принялась карабкаться быстрее.

Тридцать ступенек. Каждый вздох ножом пронзал легкие. Падшие выбрались на тротуар, и по бетонным плитам заскрежетали когти. Тридцать шесть ступеней. Тридцать восемь. Сорок. Сорок шесть…