Альфред Хичкок - Репортаж из петли [сборник litres]

– А как вам удалось выскочить замуж?

– Мне было шестнадцать, когда я появилась в городе. В первый же день я увидела, как он проезжает на машине. И вид машины, его манеры – даже то, как он сидел за рулем – все сказало мне, что этот человек должен стать моим мужем.

Прекрасная незнакомка открыла сумку и достала пачку сигарет. Прикурив, она выбросила спичку в окно, и яркий огонек прочертил дугу во тьме.

– Я узнала, где он обычно ужинает, и устроилась работать в этот ресторан.

Она снова пожала плечами.

Пока женщина говорила, я следил за ее лицом, и мне было ясно, что она не врет. Мы помолчали минуту, потом я склонился к ней и поцеловал. Она не уклонялась и не отталкивала меня. Она просто холодно сидела и ждала, когда закончится мой долгий поцелуй. Я отодвинулся.

– Вы не из тех, кто мне нравится, – сказала она.

Пора было переходить к вопросу о наличных. Я гордо подтянулся и перевел взгляд на руль.

– Не знаю, будет ли достаточно тех денег.

– Вы хотите что-то еще? – спросила она.

И крошка знала, чего я хочу.

– Но вы же не согласитесь?

– Нет. Я вам уже сказала – вы не тот мужчина.

– А что вы будете делать после его смерти? – спросил я.

– Немного подожду, – спокойно ответила она. – Потребуется время, чтобы получить все его деньги. Но потом я уеду из города.

Она отвела взгляд от далеких огоньков и посмотрела на меня.

– Вы сделаете это?

Я глубоко вздохнул и ответил:

– Да.

Это удивило даже меня. Ее лицо изменилось. Кажется, она не ожидала, что я соглашусь. Но в моем уме засела мысль, что я, наконец, получил свой шанс на крупный кусок, и стоит упустить эту возможность, она никогда уже не представится снова. А знаете, что может сделать такой парень, как я, с двадцатью пятью тысячами? Можно напрягать горло всю жизнь, но если у вас нет капитала на поддержку идей и слов, вы ничего не получите. Лично я знал это всегда. Мне нужны были деньги для начала. Я мог их сейчас получить, и я знал, что риск окупается огромной суммой. Да, это не мой стиль. Я был вынужден подстраиваться под чужую игру.

– Как насчет оружия?

Она покопалась в недрах сумки, вытащила револьвер и, тщательно протерев рукоятку шарфом, протянула его мне.

– Уезжая из города, возьмете эту штуку с собой, – сказала она. – Где-нибудь через тысячу миль бросите его в канаву.

– Я смотрю, вы все продумали.

– Да. Вы готовы уехать сразу же?

– Надо забрать багаж в гостинице. Деньги за работу я уже получил, а дорожный атлас мне не нужен – поверьте на слово.

– Тогда отвезите меня в город, – сказала она. – Заодно узнаете, где мой дом. Устраивайте свои дела. К одиннадцати вернетесь ко мне.

Я завел мотор, развернулся и направился в город. Мы опять молчали, но уже как сообщники. Пусть между нами был только один поцелуй, и все же она стала мне роднее любой женщины. Мы остановились на темной улочке, и она вышла из машины.

– В десять тридцать войдете в переднюю дверь. Потом ждите в гостиной. Я везде выключу свет. Он придет около одиннадцати, и вы сделаете свою работу.

Она захлопнула дверцу. Я смотрел, как уходит моя мечта, и размышлял о том, что люди этого города даже не представляют, какую женщину из сельской глубинки они приютили у себя на груди. И мне захотелось увезти ее с собой. или пусть где-то и когда-то наши пути сойдутся снова. Я понимал, что мое дело дохлое – она считала меня просто своим инструментом, таким как деньги и оружие – но сейчас я был согласен даже на это.

Она села в большую машину, и я следовал за ней по улочкам города. Она свернула на тенистую аллею и подкатила к огромному дому. Длинное кирпичное здание занимало целый акр. Да, у ее мужика водились деньги.

Она вошла в дом, а я вернулся в гостиную и собрал вещи. В коридоре меня ждал Джим Уатсон.

– Джим, старина, я, наконец, принял решение. Одним словом, я завязываю.

– Дело твое. Люди приходят и уходят, – добродушно буркнул Джим. – Ладно, парень, когда-нибудь свидимся.

Он повернулся и ушел.

Вот такая жизнь. Никто не удивляется, когда агент по рекламе приходит и уходит. Нам платят за каждый день, и вы можете отчалить в любое время, когда пожелаете. Хотя я был любимчиком Джима. Вам бы, конечно, показалось, что ему на меня наплевать, но он никогда не прощался – боялся спугнуть удачу.

Когда пришло время отправляться на дело, я почти не волновался. Внутри меня все стало каким-то твердым и холодным. Мне думалось, будет нервозность и страх, но, садясь за руль и подъезжая через несколько минут к большому дому, я был тверд как скала, и даже руки не тряслись, когда мне захотелось закурить.