Джонатан Мэйберри - Гниль и руины

— Бог ты мой… — прошептал Бенни, не дыша.

Художник фыркнул.

— Я никогда не был глубоко верующим, малыш, но если Бог действительно существует, он точно не был на посту в ту ночь. Над этим можно долго спорить в воскресной школе. Но как по мне, так я не вижу никаких доказательств божьей воли в том, что произошло.

— Что случилось дальше?

Саккетто вздохнул.

— Я не отрывался от компьютера весь день, по большей части наблюдая за массовыми сражениями в Нью-Йорке и Филадельфии, в Чикаго и Сан-Франциско. А также за границей: Лондон, Манчестер, Париж. Повсюду. Одна женщина, работающая полевым корреспондентом, храбрее и безумнее, чем я когда-либо в своей жизни, следовала за воздушными силами в Вашингтон, округ Колумбия, когда те пытались отвоевать город. Истребители сбрасывали на них огнеметные смеси напалма, которые очень быстро воспламеняются, и я видел, как огромные толпы зомби горели на газоне перед Белым домом. Они все еще наступали на отряды, которые занимали оборону по другую сторону торгового центра, но тут же вспыхивали, падая на землю, когда их сухожилия плавились и продолжали ползти, пока огонь не уничтожал все мускулы. А может пока не закипали мозги. Колонна за колонной вертолетов обрушивали огненную лавину, кружили в трех метрах над их головами и стреляли из скорострельных мини-пушек. Думаю, это были пулеметы. Совершая сотни выстрелов в минуту, они разрывали мертвецов на куски. Полагаю, если бы ты увидел эти кадры, можно было бы подумать, что мы одерживаем победу. Но я сидел около компьютера более двадцати часов и одна за другой трансляции обрывались. А потом обрубили энергию, и больше мы не получали новостей. А телевизор… он так и не заработал, когда пропало электричество, он в любом случае стал бесполезен.

Даже несмотря на то что Саккетто рассказывал о местах, которые Бенни никогда не видел, и о технологиях, более не существующих, образы кровавой резни и безысходности наполнили его воображение. Когда они были в «Руинах», Том вспоминал, что до Первой ночи в Соединенных Штатах проживало более трех сотен миллионов человек. Мысли обо всех этих людях, сражающихся и умерших в течение всего нескольких дней… заставляли Бенни чувствовать себя больным и беспомощным.

— А что стало с беременной женщиной? — спросил он после долгого молчания.

— А, да… это и есть настоящая история. Та история, которую ты хочешь услышать.

— Что вы имеете в виду?

— Женщина… Она родила в ту ночь. Мы выкатили кушетку в гостиную и устроили ее настолько комфортно, насколько это было возможно. Но мы не знали, что делать. Совершенно не знали. Остальные помогали, а я… Ну, просто не мог. Ты мог подумать, что кто-то, кто был окружен кровью все время — зарисовывая сцены преступления и тому подобное, — смог бы вынести всю эту кровь и хаос родов. Но я не смог. Я не самолюбивый, и даже сам не могу понять этого в себе… но это так. Я все еще рыскал в Интернете, когда услышат детский плач. Это произошло около десяти часов — сразу после того, как ребенок заплакал — первый мертвец начал ломиться в дверь.

— Ребенок?..

— Это была девочка, — сказал Саккетто и отвернулся, — мы не знали, что мать уже была укушена.

— Боже, — у Бенни так пересохло в горле, что когда он попытался сглотнуть, ему показалось, будто у него в горле застряло битое стекло, — ребенок тоже? Он был… — Бенни не мог заставить губы пошевелиться.

Но Саккетто отрицательно помотал головой.

— Нет. Я знаю о существовании множества историй про зараженных матерей, которые рожали, эм, монстров. Но этого не произошло. — Он откашлялся. — Годами позже, когда я рассказал эту историю доктору Гуриджале, он предположил, что болезнь, или что бы это ни было, либо не смогла проникнуть сквозь плаценту, либо просто не успела. Должно быть, женщину укусили, когда мы прорывались через толпу зомби. Но никто из нас этого не заметил.

— Что случилось дальше?

— Ну, инфекция уже начинала пожирать ее. Мы не заметили этого, поскольку она и так была вся в поту и стонала после тяжелых родов, а мы все еще не понимали, с чем боролись. Когда они принялись омывать ее, она просто… умерла. Откинулась на кровать и испустила длинный, шипящий выдох. Слышать это было жутко. Что-то щелкнуло у нее в горле несколько раз подряд, когда она выдохнула последний раз. Эти звуки называются предсмертными хрипами, но это слишком повседневное описание того, что слышал. Это больше походило на скрежет ногтей по жесткому деревянному полу, так и ее душа цеплялась за жизнь, пытаясь остаться в теле.