Татьяна Корсакова - Девятый ангел [litres]

– Я бы сам… – Он больше не сжимал, он гладил ее руку. Рассеянно и неспешно, как гладят подвернувшуюся под ладонь кошку. – Честное слово, я пытался! Думаешь, мне хотелось втягивать во все это тебя?

– Во что втягивать?

– Если бы у меня получилось, тебе не пришлось бы переживать вот это все. – Он ее не слышал, ее несчастный сумасшедший дядюшка Макс. – Но генетическую программу не сломать. Или что там отвечает за вот это все?! – Он обвел растерянным взглядом кухню. – Я с детства ничего не чувствовал и не видел. Линка, твоя мама, видела, а я – ни хрена! Сказать по правде, я вообще считал, что она чокнутая, как наша бабка. А потом она сбежала. Представляешь? Оставила меня, девятилетнего пацана, в этом доме одного. Если бы старуха не окочурилась, я бы, наверное, сошел с ума еще тогда, в детстве. Я как в паутине здесь барахтался. Но она окочурилась, а меня отдали в детдом.

– Какая старуха?

– Моя бабка. Когда Линка сбежала, она очень разозлилась. Да что там разозлилась?! Она в ярость пришла. Тут такое творилось. Тут мебель летала сама по себе…

– И свет сам по себе включался-выключался…

– И свет. – Он посмотрел на нее требовательно. – Уже было такое?

– Сегодня. – Что это? Коллективная семейная галлюцинация?

Макс удовлетворенно кивнул.

– Я тогда счастлив был, что меня забрали. Веришь, в детском доме мне было зашибись! Там мебель не летала. – Он горько усмехнулся. – Кто ж думал, что придет время и я захочу вот это все! – Он снова обвел взглядом кухню. – Захочу взять. Вот только проблемка, малая! Фишки эти передаются исключительно по женской линии. От самой старшей к самой младшей. Линка была самой младшей, но не захотела такого-то счастья, сбежала. Она сбежала, а старуха умерла. А потом и Линка умерла. Мне когда сообщили, я даже не удивился, она с детства тяжело все это переносила, отвергала. А я обижен на нее был. Тоже с детства. За то, что сбежала, бросила меня здесь одного, не позвонила, не навестила. И тебя бы я не забрал, малая, ты уж не обессудь. – Макс встал, вытащил из шкафчика початую бутылку виски, плеснул себе на дно бокала, выпил одним махом. – На тебя моя обида автоматом перешла.

– Зачем тогда опекунство оформил? – А вот ей не было обидно. Как можно обижаться на чужого человека?

– Зачем? – Он глянул на нее сквозь граненое стекло бокала. – А затем, что ты теперь самая младшая, и все эти гены, вся эта хрень теперь в тебе бурлить должна.

– Какая хрень?

– Ведьмовская! – рявкнул и опустевший бокал швырнул в стену.

Значит, не просто шизофреник. Значит, буйный…

– Ты думаешь, мебель тут просто так летала? И шаги? И голоса?! Это все оттого, что прабабка твоя была натуральной ведьмой. И это не образное выражение, даже не надейся! Дыру в потолке видела?

– Трудно не заметить.

– Умирала она тяжело. Как слегла, так жить в доме стало совсем невыносимо, ходуном ходил дом. Я этого уже не видел, меня к тому времени в детдом определили. Это мне потом соседи рассказывали. Не передала свои способности Линке, вот и мучилась. Чтобы ушла наконец, разобрали и потолок, и крышу. Дом с этой дыркой в башке потом еще лет пятнадцать стоял. Удивительно, что не сжег его никто. Побоялись, наверное.

С дыркой в башке… Выходит, не ей одной почудилась трепанация. Максу вот тоже почудилась.

– А я теперь типа преемница? – Разговор этот был настолько дикий, что и реагировать на него серьезно у Юли не получалось.

– Типа того.

– И я типа будущая ведьма? Ну, чисто гипотетически?

– Чисто гипотетически.

– А тут мои гены должны проснуться на радость всем оставшимся в живых родственникам?

– На радость мне. Ты пойми, малая, я бы сам, но это только по женской линии…

– Я бы поняла, да вот загвоздка. Прервалась преемственность поколений. Нету прабабки. – Она бы заорала, если бы не сорванные голосовые связки. Оставалось только шипеть. И молиться, чтобы поскорее наступил рассвет. На рассвете можно свалить из этого дурдома куда подальше, пусть бы даже и в приют!

– Но ведь ты их видишь! – Макс достал новый бокал, снова плеснул себе вискаря. Шизофреник и алкоголик. А мама была наркоманкой…

– Кого?

– Мертвецов. Столько лет никто ту яму не находил, а ты первый день в городе и уже нашла!

– Случайно нашла!

– Не случайно. Они тебя позвали.

– Бред!

– А потом одна из них сама к тебе пришла, вот только ты, дура такая, глаза закрыла…

– Сам дурак!

– Дурак. – Макс согласно кивнул. – И виноват перед тобой, малая, за то, что оставил тебя тут на ночь одну. Но я же не знал… Я же думал, что и она там, в овраге. Я чуть с ума не сошел…