Татьяна Мастрюкова - Болотница

– Ну и ладно. Зато они не будут к нам приставать со своими дурацкими разговорами, – беспечно пожала я плечами.

Но маме всё равно такое поведение казалось очень неестественным.

– Обычно одинокие старики ищут общения, рады, что можно поболтать, новости узнать. А тут, я поняла, они и между собой-то не сильно общаются. Странные, странные люди.

– Главное, чтобы они не оказались людоедами. Может, им надоели их куры. И ночью они соберутся своей бабушачьей бандой и ка-а-а-ак набросятся на нас! – резвилась я.

– Да мы с ними одной левой справимся! – рассмеялась мама. Так мы подшучивали друг над другом постоянно.

Весь день я валялась на одеяле в теньке под яблонями, грызла падалицу и читала найденные в доме старые журналы. Мама возилась в доме, а потом пришла ко мне загорать.

Стояла какая-то удушающая жара, и, судя по прогнозам, первый дождь обещали только через неделю.

Несколько раз мама спросила меня, не чувствую ли я странного запаха, и беспокоилась, что папа неплотно закрыл тот старый колодец. Но я ничего особенного не чувствовала, кроме скуки. Сеть ловилась отвратительно, я едва успела послать всего одно сообщение в чат с подружками, а потом только играла в быстро надоевшие игрушки на телефоне и пересматривала старые посты и картинки, да слушала закачанную музыку. Обычно я пользовалась своей подборкой «ВКонтакте», но без интернета одни и те же композиции быстро надоедали, хотя я всё равно из упрямства слушала их по кругу, отгородившись наушниками от внешних раздражителей (или, если быть точной, от раздражающей тишины).

Как я и говорила, ничего не происходило.

Тут вдруг, лениво перелистывая очередную «Юность», среди какого-то совершенно прозаического рассказа я наткнулась на вложенную между листами небольшого формата тоненькую брошюрку, оказавшуюся каким-то почти самиздатовским журналом в двадцать листов про паранормальные и прочие мистические явления. Кто-то набирал текст на печатной машинке и потом ксерокопировал страницы. Листы издания совершенно пожелтели, а немногочисленные фотографии, призванные иллюстрировать статьи, были настолько нечёткими и чёрными, что практически невозможно было разобрать, что на них изображено. Какая-то абстракция, ни на что не похожая. К примеру, если бы не было сопроводительной подписи, фотографию одного из очевидцев вполне можно было спутать с картинкой горелого унитаза. Не знаю, существовала ли обложка, но если и существовала, то до нашего времени она не дожила. Судя по отдельным упоминаниям, журнал был издан в 1993 году и некоторым образом претендовал на научность: после каждой совершенно невероятной истории про встречи с мистикой или инопланетным разумом следовал комментарий специалиста, разъясняющий отдельные нюансы и подтверждающий или, гораздо реже, опровергающий приведённые факты. Экспертами здесь выступали «известные парапсихологи», «потомственные ведуньи» и даже один физик-ядерщик, но тоже «знаменитый уфолог». Судя по фамилиям и именам, этот жалкий журнальчик комментировался профессионалами и учёными со всего света.

Посмеиваясь, я даже не прочла, а пролистала пару свидетельских показаний про встречи с йети и гуманоидами, которые в поисках межпланетных контактов залетели в гаражи на окраине маленького городка. И тут наткнулась на историю, немного выбивавшуюся из общего хора потусторонней ерундистики по стилю, и которая почему-то заставила меня задуматься. То ли потому, что в самый кульминационный момент мама опять пожаловалась на странный запах, то ли ещё почему. Это был рассказ от первого лица, будто бы перевод с немецкого. И случилось это не так, чтобы давно (ну, относительно 1993 года, разумеется).

Заметка была озаглавлена просто:

Это было у нас, в Вестфалии. Я направился на охоту в одиночестве. Вечер застал меня в лесу, и, хотя не так чтобы далеко я ушёл в чащу, возвращаться уже никак не представлялось возможным. На счастье, тут я набрёл на сторожку – этакий приют для припозднившихся охотников, где нашёл всё необходимое, чтобы почувствовать себя полностью удовлетворённым своим положением. Охотничий домик был обставлен с наивысшим комфортом, который только можно себе представить в данных условиях. Тут был стол, полка с необходимым минимумом посуды, кровать, запас дров, спичек и прочих надобных мелочей, включая маленькое серебряное распятие на стене над очагом – для набожных звероловов. Но больше всего меня поразила столь необычная в подобных местах деталь, которую не встретишь и во многих крестьянских домах. Маленькие окна были завешаны неким подобием занавесок, сооружённых из кусков холстины. Это было совершенно лишнее, на мой вкус, дополнение, но тщательность, с коей эти тряпки были прилажены к окнам, невольно вызывала уважение. Впрочем, одно из окон было надёжно забито изнутри досками. Вероятно, оконное стекло по каким-то причинам разбилось, и в тот момент заколотить окно оказалось наиболее простым и верным решением.