Лорет Уайт - Колыбельная для моей девочки [litres]

Медсестра коротко накрыла руку девочки ладонью, встала и вышла. Ее место заняла переводчица, представившись по-русски и пояснив, для чего они здесь.

Мэддокс положил на стол папку и блокнот.

– Я детектив Джеймс Мэддокс, – сказал он. – Вы не против, если я сниму пальто и присяду?

Переводчица повторила его вопрос по-русски.

Потерпевшая кивнула. Взгляд черных глаз под тяжелыми веками нервно метался по комнате. Девушка ерзала, стискивая руки на коленях. Ногти обкусаны до мяса. На тонкой шее выцветающие синяки. Желчная горечь поднялась к горлу Мэддокса, когда он вспомнил допрос Зейдена Камю.

«– И что означают эти штрихкоды? Срок годности? Принадлежность владельцу?

– Владельца, происхождение и возраст «товара» – и время, когда девушку впервые… пустили в эксплуатацию. Татуировки сканируются и заносятся в компьютерную базу для отслеживания. Девушек отдают обычно на два года, за установленную сумму. По истечении этого периода их можно при желании обменять на новых…»

Он повесил пальто на спинку стула и присел.

– Далеко от дома забрались, – сказал он.

Переводчица передала его слова.

Девушка кивнула.

Мэддокс продолжал:

– Вы можете перестать говорить, когда захотите. Сразу скажите мне или дайте сигнал, вот так, – он приподнял руку ладонью к собеседнице.

Та выслушала переводчицу и кивнула.

– Вы не против, если мы запишем разговор?

Когда переводчица перевела вопрос, глаза девочки расширились от страха.

Мэддокс чуть подался к ней, говоря по-прежнему тихо и спокойно:

– Мы сделаем все, чтобы вас защитить, и чем больше информации вы нам дадите, тем эффективнее мы сможем обеспечить вашу безопасность. Запись разговора очень поможет упрятать ваших врагов за решетку.

Девушка что-то сказала по-русски, и переводчица объяснила:

– Она хочет знать, придется ли ей давать показания в суде в присутствии этих людей, если она расскажет о них под запись.

– Нет, это необязательно. Мы можем скрыть личность свидетеля, – пообещал Мэддокс. – О’кей?

Девушка кивнула, и только тогда Мэддокс выложил на стол диктофон и нажал кнопку. Загорелся красный огонек. Девушка смотрела на него как завороженная.

– Скажите, как вас зовут, – попросил Мэддокс.

Выслушав переводчицу, девушка поглядела на консультанта. Та кивнула.

– София Тарасова.

– Сколько вам лет?

– В этом месяце исполнилось семнадцать.

– А где ваш дом, София?

– Я из Новгорода, это в России.

– Ваши близкие в Новгороде?

Тарасова потупилась и покачала головой.

– А где ваша семья? Кому можно сообщить, что с вами все в порядке?

Девушка сильнее замотала головой.

Мэддокс кивнул. Она не только боится, но и очень стесняется. Позже он вернется к этому вопросу, потому что родные Софии наверняка сходят с ума от беспокойства.

– А как ты оказалась на яхте «Аманда Роуз»?

Девушка глубоко вздохнула и заговорила, не отрывая взгляда от трещины на столе. Переводчица передавала ее слова с русским акцентом.

– Я увидела в Интернете объявление о наборе моделей и позвонила. Мне сказали прийти по одному адресу в Новгороде. Там меня встретил фотограф, сделал снимки, предложил лакомства и воду. Он держался очень приветливо. А потом я проснулась в каком-то автомобиле типа универсала, но без окон. У меня все болело, потому что меня изнасиловали. У меня шла кровь. Мне дали воды, в которую, наверное, было что-то подмешано, потому что я снова заснула. Из памяти выпало много времени. Я не знаю, сколько дней я пробыла в том автомобиле. Меня привезли в Прагу. Я знаю, что это Прага, потому что слышала, как это сказал один из мужчин. В Праге меня держали в квартире, били и много раз насиловали разные мужчины. И давали наркотики. Я была прикована цепью к матрацу на полу, одежду у меня всю забрали.

Мэддокс сглотнул.

– В квартире были другие девушки?

– В моей комнате еще трое на матрацах и в других комнатах… Я слышала, как они плачут, иногда кричат. Я не знаю, сколько дней прошло – может, месяц, а затем нас набрали двадцать человек и погрузили в большой фургон. Ехали мы очень долго.

– Вас увезли те же мужчины, что доставили в Прагу?

– Нет, другие. Они говорили на русском диалекте.

– Сможете описать кого-нибудь из них?

– Не знаю, – София помолчала. – У одного был синий краб – здесь, на руке, татуировка, – она похлопала себя повыше запястья. – Нас привезли в портовый город и посадили на корабль.

– Что это был за город, не знаете?