Лорет Уайт - Колыбельная для моей девочки [litres]

– Давай здесь! – прорычала она в рот Мэддокса, стягивая собственные штаны и запутавшись в угги. Сбросив один сапог, она высвободила ногу из брючины, прежде чем уложить Мэддокса на пол.

Он смотрел не отрываясь, позволив завести свои руки за голову. Энджи оседлала его бедра, отодвинув в сторону середину своих стрингов, раздвинула колени и насадилась на всю длину его горячего, твердого пениса. Со вздохом блаженства она шире развела бедра, позволяя ему проникнуть глубже, и начала часто и мелко раскачиваться, создавая трение внутри своего тела. Вскоре она учащенно задышала, повлажнев вокруг эрегированного пениса. Тело начало приятно покалывать. Вспыхнула неукротимая, обжигающая ярость, от которой содрогнулось все внутри, и Энджи окончательно потеряла голову. Зажмурившись, она подняла лицо, тяжело дыша широко открытым ртом. Мокрая от пота кожа блестела. Энджи скакала на нем жестко и быстро, полуодетая, прогоняя все мысли, как в самую первую ночь, когда они с Мэддоксом были в мотеле «Лис». Вдруг она задохнулась, на мгновение замерла и невольно вскрикнула, когда сладкая судорога волной прокатились по телу, лишая Энджи власти над собой.

Потом они сидели на диване перед газовым камином, и Мэддокс, потягивая вино, слушал сперва о встрече с Веддером и Флинтом и дисциплинарном взыскании, а затем о поездке в Ванкувер и обнаружении материалов старого дела. От Энджи чудесно пахло свежестью после душа, который они приняли вдвоем. Паллорино завернулась в белый махровый халат, мокрые темно-рыжие волосы рассыпались по плечам. По стеклам стучал дождь. Время приближалось к полуночи. Над заливом висел туман и зловеще ревели сирены.

Энджи говорила без выражения, и лицо ее оставалось бледным, только глаза были обведены темными кругами усталости. Она снова начала подавлять эмоции, выпуская пар через неистовый, бешеный секс по своим правилам.

Хотя занятия любовью доставляли обоим огромное удовольствие, а оргазм заставлял забыть обо всем, Мэддокса не покидало смутное беспокойство. Сегодняшняя встреча напомнила ему свидание в мотеле «Лис», когда Энджи пристегнула его к кровати, оседлала и скакала до полного своего удовлетворения, после чего слезла и ушла, не дав ему кончить. Он тогда даже думал, что она так и бросит его в номере – обнаженного, в наручниках и с болезненно напряженным членом. Он страстно желал продолжения, чтобы получше узнать рыжую красавицу по имени Энджи, которая бестрепетно выбрала его в ночном клубе, чтобы отыметь и уйти.

Теперь он знал, что доминирующая роль в сексе была для Паллорино привычным способом психологической разрядки. Они далеко ушли от той ночи – между ними появилась нежность, основанная на доверии, но это… Учитывая, что сейчас переживает Энджи, это признак регресса. Мэддокс опасался того, как это скажется на их завязавшихся, но еще таких хрупких отношениях.

– Мэддокс, я так не могу, – выдохнула Паллорино, твердо ставя бокал на кофейный столик рядом с конвертом, который так и лежал неоткрытым. – Напялить форму и просиживать штаны за столом с девяти до пяти? Читать лекции школьникам? Целый год вести блоги в социальных сетях? – Она тихо выругалась и уставилась на пламя камина: – Это унизительно!

Мэддокс подался вперед:

– Но если ты уволишься сейчас, тебе не дадут рекомендаций. Тогда прощай работа в полиции.

У Паллорино двинулись желваки на щеках.

– Энджи, – он тронул ее за руку, но Паллорино, напрягшись, отняла руку и потянулась к бокалу. Мэддокс глубоко вздохнул: – Двенадцать месяцев пролетят быстро. Не успеешь оглянуться, как все закончится…

Энджи возмущенно развернулась к нему:

– Прекрати! Не разговаривай со мной как с девчонкой, Мэддокс, и чтоб я не слышала снисходительности в твоем тоне!

Он не отвел глаза.

– Это важная часть полицейской работы – налаживать отношения с детьми и подростками и просвещать молодых женщин. Это возможность познакомиться с жителями города, правопорядок в котором мы охраняем. Энджи, ты же можешь учить самообороне! Ты сумеешь обратить сложившуюся ситуацию себе на пользу. Ведь ты противишься из голого принципа!

– Легко тебе говорить, мистер Большая-Шишка-из-Убойного, руководитель следственной группы! Я должна была вести это дело, я! Тебе уже предложили кресло Базьяка? Ты теперь начальник убойного?

Их взгляды схлестнулись. Недоказанное взбурлило мутным неукротимым потоком, как смертельно опасное разрывное течение, вынеся на поверхность чувство вины Мэддокса. Он навсегда в долгу перед Энджи, которая не побоялась ослушаться прямого приказа, однако у нее не было необходимости разряжать в Аддамса всю обойму! В лесу у Скукумчака действительно имело место избыточное применение силы, и явная потеря самоконтроля и странный провал в памяти не могут не вызывать беспокойства! Как начальник, Мэддокс не имел права пренебречь тем, что в стрессовых ситуациях на Паллорино нельзя полностью рассчитывать! Она еще сравнительно легко отделалась. Да, ей необходим грамотный психотерапевт, чтобы разобраться с яростью, в которую она, чуть что, впадает. Пусть причина кроется в забытой детской психотравме и недавней потере напарника, однако от этого с Энджи не становится проще работать, особенно если вспомнить нашпигованный пулями труп Спенсера Аддамса.