Роберт Блох - Рассказы. Том 5. Одержимость [Компиляция, сетевое издание]

Но решетка и дверь оказались более непоколебимы, чем моя решимость. Что же делать?

Что бы сделал один из моих героев в подобных обстоятельствах? Согнул прутья, полагаю. Но такая задачка не для меня.

Стальной хваткой я не обладал. Что касается того, чтобы выбить дверь плечом, это тоже не сработает. Все, что у меня было в плечах, — это обивка, которую мне подкладывали портные. Кроме того, до сих пор в моих действиях не было ничего героического. Я вляпался в эту неразбериху, как полный тупица, и только усугубил ее, действуя неосмотрительно. Если бы у меня в черепе имелся мозг, я бы никогда не сказал доктору Антону правду. Если хорошенько подумать, возможно, он все-таки не был в союзе с марсианами. В таком случае, если я буду хорошо себя вести, он может отпустить меня, когда я снова стану «нормальным» и «рациональным».

Это, наверное, был лучший выход. Для меня. Но было ли это лучшим выходом для человечества?

В конце концов, я знал. Возможно, я был единственным живым человеком, который знал о существовании этой вещи, этой угрозы, нависшей над миром. Единственный живой человек, который не участвовал в заговоре и все еще располагал фактами.

У меня возникло предчувствие, что я долго не протяну. Более того, у меня было предчувствие, что «план», каким бы он ни был, скоро сработает. Удар может обрушиться в любой момент. Если бы они могли оживить мертвых, если бы они наделили себя лучшими человеческими мозгами и использовали человеческую помощь — тогда удар мог бы обрушиться быстро. Единственный способ предотвратить это — выбраться отсюда.

Как?

Может быть, я не был так горяч в плане грубой силы, но я мог использовать мозги. Герои иногда используют свои мозги, не так ли? Все зависит от редакционных требований, я думаю. Хартвик был из тех редакторов, которые любят, чтобы их герои пользовались мозгами. Но сейчас мне не хотелось думать о Банни Хартвике. Я начал строить планы. А как насчет старого трюка — заманить сюда служителя какой-нибудь хитростью, а потом одолеть его и украсть ключи? Это снова потребует применения мускулов, и мой опыт общения с двумя гориллами научил меня, что я не могу надеяться на победу. Конечно, в обычной истории я бы ударил дежурного по голове тупым инструментом. Только доктор Антон не любил оставлять тупые инструменты в «морозильных камерах для кукушек». В моей комнате стояли железная кровать, комод и стул, привинченные к полу. Умывальник в углу тоже был привинчен.

Подождите минутку!

Я наклонился и внимательно осмотрел умывальник. Конечно же, у него был выход в сливной трубе. Хоть я и потерял свою профсоюзную карточку сантехника, и не знаю, как вы их называете, но там была съемная секция сливной трубы, которую можно отвинтить пальцами. Я так и сделал. Через несколько минут я поднял около четырех дюймов полой стали, достаточно толстой и тяжелой, чтобы пробить коротко остриженный череп любого служителя, которого я видел. А теперь подойди к двери и начинай кричать и вопить.

Я подошел к двери, сделал глубокий вдох и открыл рот. Затем со вздохом выдохнул. В замке щелкнул ключ, дверь быстро и бесшумно открылась, потом так же быстро закрылась. В моей комнате стояла девушка.

— Тссс! — прошептала она. — Меня преследуют!

Даже в потрепанном и сильно помятом домашнем платье я разглядел, что она очень хорошенькая блондинка. Мне было бы все равно, даже если бы она была готтентоткой.

— Ты Дэн Кенни? — прошептала она.

Я покачал головой, вверх-вниз, вверх-вниз. С открытым ртом это выглядело не очень хорошо, поэтому я остановился.

— Отойди от двери, — прошептала она. — Я хочу поговорить с тобой.

— С удовольствием, — ответил я. — Но почему бы не подождать, пока мы выйдем наружу?

— Мы не можем выйти на улицу, — сказала она мне. — У меня есть только ключ от этого этажа. Кроме того, я пока не уверена, что хочу выходить на улицу. Пока не узнаю.

— Знаешь что?

— Именно поэтому я и хочу поговорить с тобой. Чтобы узнать, сумасшедшая я или нет.

— Ты могла бы спросить об этом доктора Антона, — предложил я.

Блондинка начала дрожать. Она села на кровать, и ее плечи двигались вверх и вниз в истерическом ритме.

— Только не… его. Он — дьявол.

Я был рад это слышать. Это звучало так обнадеживающе. Но были и другие вещи, которые я должен был услышать.

— Как же ты выбралась? — пробормотал я.

— Ты имеешь в виду, сбежала?

Девушка подняла голову. У нее были карие глаза, курносый нос и даже несколько веснушек. Милый ребенок. На самом деле, один из самых милых, которых я когда-либо встречал в сумасшедшем доме.